«Тебе всего триста двадцать, почти как мне».

«Только в десять раз больше».

«Для города триста двадцать — не возраст, а для человека тридцать два — уже немало».

«Не надо себя хоронить раньше времени! Уезжай, я тебя не держу, тебе там будет лучше».

«Неправда!»

Ксения резко вскочила, собрала вещи и пошла прочь от памятника. Как всегда в туристических местах, в парке разложились местные художники. Внимание Ксении привлек вид на берег Васильевского острова, как раз глазами Петра Первого. Она не удержалась и купила маленькую акварель. Дома у нее все стены были увешаны видами Петербурга.

«Зачем ты покупаешь все с видами Питера? Ты и так в Питере!» — спросила как-то подружка. Ксения ничего не могла на это ответить, только думала о том, что подруге не понять, потому что она приезжая. Да и где сейчас эта подружка — тоже ведь давно уехала за океан.

Становилось холодно, пора было отправляться домой. Ксения села на автобус до Невского. Место впереди, справа — какая удача! Почти как на экскурсионном автобусе.

Автобус торжественно плыл по Невскому проспекту в лучах заходящего солнца. Высадил нескольких пассажиров на остановке «Казанский собор» и продолжил свой путь по главной улице города. Внезапно Ксения заговорила громким хорошо поставленным голосом на весь автобус, полный уставших после рабочего дня людей.

— А сейчас, дамы и господа, приготовьтесь! Времени мало, а красоты вокруг много. Справа от вас Казанский собор, архитектор Воронихин, начало девятнадцатого века, слева на углу Дом книги, или Дом Зингера, — бывшее здание знаменитой фирмы швейных машин, а после революции — главный книжный магазин города. Быстрее, смотрите, туда же налево, из-за Дома книги уже виден храм Спас на Крови, построенный на месте убийства императора Александра Второго. Далее, снова слева, Малый зал филармонии имени Глинки, а теперь — Католический костел Святой Екатерины, далее Гранд Отель Европа, в конце улицы, по-прежнему слева, — Русский музей, а справа растянулся огромный фасад Гостиного Двора.

Тут Ксения впервые выдохнула и осознала, что происходит. В автобусе воцарилась тишина. Потом молодые парни с галерки похихикали:

— Ну вы в Питере даете! Бесплатные экскурсии в общественном транспорте!

— Девушка, кто дал вам право вести экскурсию?! Вы нарушаете спокойствие граждан!

— Выходи давай отсюда, быстро! — Толстая кондукторша схватила Ксению за локоть и выволокла из автобуса под улюлюканье и хохот тех самых пацанов, стоявших в конце салона. Ксении эти звуки показались аплодисментами, которыми обычно награждали в конце тура ее дорогие туристы.

Она села в метро и поехала в сторону дома. С тех пор как в метро появился вайфай, она больше не могла спокойно читать по дороге книги: обязательно кто-то присылал сообщение. Уже в который раз ей настойчиво писал один турист из Уругвая: он волновался о том, что Ксения осталась без работы. В свое время он так впечатлился ее рассказами, что до сих пор помнил: периодически писал, интересовался новостями, ее и города. Ксения охотно отвечала, ведь нужно было не забывать язык во времена туристического простоя.

«Ксения, у моего друга есть знакомый в музее Истории искусств в Монтевидео. У них есть вакансия для тебя. Деньги, может, и не самые большие, но на достойную жизнь хватит. А первое время можешь пожить у меня. Ты снова будешь заниматься тем, что так любишь: приобщать людей к прекрасному. У тебя это так хорошо получается, ты нужна нам здесь. Я покажу тебе Монтевидео. Он, конечно, не так красив, как твой Петербург, но у нас тоже есть залив и набережная».

«Что он себе позволяет?! У него пожить! Хотя ладно, может, это мне показалось, и ничего такого он не имел в виду. Но Монтевидео, как можно сравнить его с Петербургом! Да ведь во всем Уругвае людей меньше, чем в Петербурге!» — подумала Ксения.

— Жить-то на что-то надо, вот и поехали, — громко сказала своей попутчице девушка, стоящая рядом с Ксенией.

«Жить на что-то надо… А я тут картины покупаю», — мысленно поругала себя Ксения, сжимая в руках маленькую акварель. Когда накопления за годы в туризме подошли к концу, Ксения стала как одна бывшая балерина императорских театров, про которую в домовой книге в графе «профессия» новая советская власть написала: «Живет продажей собственных вещей».

«Я не могу оставить тебя! Ты же болен!» — мысленно обратилась Ксения к Петербургу.

— Это я больной? Сама ты больная! — проорал в трубку молодой парень, видимо, ссорившийся со своей девушкой.

«Как же ты без меня?» — ответила Ксения городу.

— Знаешь, езжай куда хочешь, без тебя разберусь! — Конфликт по телефону не прекращался.

«Это твое последнее слово?» — Ксения не ожидала, что город будет с ней сегодня так резок.

— Все, это мое последнее слово, я все сказал. Прощай! — Парень убрал телефон и резко посмотрел на Ксению. Она смутилась и отвела взгляд.

«Ксения, пожалуйста, подумай хорошенько над моим предложением!» — не унимался уругвайский доброжелатель.

Ксения шла к дому и судорожно перебирала в голове все за и против. У нее никого и ничего не было там, но и здесь все, что было, — это только сам город. С ним, конечно, можно поговорить по душам, он всегда поймет, но не накормит и не обнимет. Ей оставалось только бродить по городу, как когда-то бродила блаженная Ксения Петербургская, и пугать людей своим безумием.

«Открой для себя ”Мир”! — подсказывала ей реклама. — Не бойся новых возможностей!»

«Ох уж эти рекламы кредитов, — подумала Ксения. — Скажи, это знак?»

«Это знак, что пора идти в книжный», — прочитала она следующую рекламу.

«Я поняла. Как скажешь».

Ксения достала телефон и написала уругвайцу: «Спасибо за предложение, напишите, пожалуйста, поподробнее про вакансию в музее».

Через месяц Ксения ехала в такси в аэропорт, ей предстоял долгий двухдневный путь на другой конец мира. С собой был один большой чемодан, набитый матрешками, яйцами под Фаберже, магнитами и открытками с видами города и книгами о Петербурге. Было уже темно, но она не снимала солнечные очки — не хотела пугать таксиста заплаканными глазами, украдкой подтирая непрерывно катившиеся слезы. Перед поворотом в аэропорт таксист переключил радиостанцию и заиграли строки: «Если хочешь остаться — останься просто так…»11

— Остановите, пожалуйста, машину!

— Здесь нельзя, вы чего, доедем уже, не переживайте, не опоздаем!

— Я не поеду.

Таксист замешкался и притормозил, Ксения резко дернула дверь и вышла на трассу. В этот момент как раз включили вечернюю подсветку знака «Санкт-Петербург» на въезде в город. И Ксения пошла вдоль Пулковского шоссе