— Что значит молчу? Сказав «а», говори и «б».

— Суть плана такова.

И Эдик, понизив голос, около пяти минут что-то объяснял Королю. Тот выслушал и неожиданно спросил:

— Тебе не кажется, Эдик, что Бабичев и его таинственный друг могли спеться?

— Несмотря на то, что говорил при Бабичеве, я уверен, что ваше предположение самое верное.

— Даже так? Объясни, почему?

— Вел себя здесь Николай Викторович несколько наигранно. Решается судьба его давнего друга, а он, вместо того чтобы попытаться как-то защитить его, упросить вас не убивать приятеля, напротив, утверждает, что тот представляет опасность, тем самым вынося ему приговор. Неестественно это.

— Если только Бабичев напрочь не утерял чувство дружбы.

— О нет, Геннадий Андреевич. Подполковник не из людей, не помнящих родства. Работает на нас и подчиняется лишь потому, что мы держим его судьбу в своих руках. Будь его воля, он с превеликим удовольствием растоптал бы нас.

— Эдик, ну почему так мрачно? В каждом ты видишь предателя и потенциального врага. Почему ты так ненавидишь людей, а, Эдик?

— Ваша школа, Геннадий Андреевич, ученик я прилежный. А насчет спевки Бабичева и Лешего, то нам это только на руку.

— В каком смысле?

— В том смысле, что Бабичев будет сдерживать друга от необдуманных поступков, могущих нанести вред самому подполковнику. Бабичеву не нужна огласка бойни на реке, значит, Леший будет молчать. А это нужно и нам до того момента, пока мы не посадим этого супермена на такой «крючок», с которого ему не сорваться, несмотря ни на что.

— Что ж, пожалуй, ты прав. Но Соня? И боец?

— Геннадий Андреевич, вы хорошо знаете Холопа, этого своевольного наглеца, положившего глаз на вашу дочь, делающего ей непристойные предложения. Я считаю, он давно заслужил наказание. Так пусть он его получит, принеся хоть какую-то пользу. А Соня? С вашей дочерью ничего не случится. А сама она с удовольствием примет участие в акции. Для нее это будет игра, такая игра, в которую она еще не играла. Она почувствует себя героиней, главным действующим лицом в остросюжетном событии. Это взбодрит ее, отлакирует кровь, а девочка останется в абсолютной безопасности, я ручаюсь в этом.

— Ну хорошо, убедил. А насчет Сони — сделай так, чтобы она сама попросила меня разрешить ей участвовать в этой так называемой игре.

— Так и сделаем, Геннадий Андреевич.

* * *

Бабичев заехал в отдел, выслушал доклад дежурного и заместителя. Сообщений о ночном происшествии на дальнем кордоне не поступало. Николай позвонил домой Татьяне и сказал, что навестит Лешина и потом — домой. Возможно, вместе с Владимиром.

Затем сел в машину, вывел «Волгу» из райцентра и направился в лес, на кордон.

Его прибытия ждал Володя. Он встретил друга и провел в дом.

— Ну что там, у Короля? — спросил Леший.

— Об этом потом, сначала о тебе.

— Были двое.

— Да, Фома и Серьга — киллеры Короля.

— Встретил их. Сейчас они в болоте.

— Тяжело пришлось?

— Нет. Они действовали стандартно. Просчитываемо. Только дед Матвей в конце вмешался, хоть и отправил я его на реку.

— Значит, дед в курсе?

— Да.

— Плохо!

— Нормально! Старик молодец. Вычислил чужаков, проводил их и со своей берданкой — в тыл. На помощь шел. Это многого стоит, Коля. Да и болтать-то ему тут не с кем. Уверен, все останется в тайне.

— Ну ладно. Теперь о Короле. Твой звонок, естественно, шокировал его. Никак не ожидал босс такого расклада. Фома и Серьга считались его лучшими людьми. Нервничал сильно. Да еще Эдик, помощник его, сволочь, считает, что ты раскусил меня, поэтому-то бойцы Короля и попали в западню.

— А этот Эдик не глуп. Что еще он говорил?

— В отношении тебя говорил, что если не удается убрать, то надо привлечь на свою сторону. Заставить работать на себя. Как меня в свое время.

— Отлично, Боб. Это то, что нам и нужно, хотя твои хозяева, эти козлы, особой оригинальностью не отличаются.

— Что может быть отличного? Этот шнырь подготовил план, как привязать тебя к банде. Какой конкретно, узнать не удалось. Меня бесцеремонно выпроводили.

— Я и говорю, что Король со своим помощником оригинальностью не отличаются. Я им нужен. Чтобы заставить меня работать на них, надо сделать так, чтобы об отказе я даже не помышлял. Чтобы заставить работать на себя, им, этим мразям, необходимо повязать меня кровью. Только так.

— И ты говоришь об этом так спокойно? Ладно, меня подставили. Но ты сам суешь голову в петлю. Неужели это так необходимо?

— Чтобы переиграть врага в стратегии, иногда не мешает уступить в тактике. Пусть действуют, флаг им в руки.

— Ну ты даешь, Володя! И такие решения тебе часто приходилось принимать? Ранее? В войсках?

— Достаточно для того, чтобы дожить до пенсии. Когда, по-твоему, люди Короля предпримут провокацию против меня?

— Даже предположить не могу. Но никак не ранее чем через сутки.

— Лады! Будем ждать.

— Володь… Я по дороге думал, как поговорить с Татьяной. Насчет того, что… ну ты знаешь. И подумал, что лучше, если при разговоре будешь присутствовать ты. Все-таки…

— Присутствовать? — перебил Бабичева Леший. — Нет, Боб, скорее мне и придется вести его. Знаю тебя. Начнешь «мять сиськи». Ладно, иди к машине, я переоденусь и поедем.

Леший зашел в дом, прошел через сени в сад. Достал сотовый телефон, набрал номер, данный ему некогда капитаном Бондаренко.

— Слушаю, — ответили откуда-то издалека, но сразу.

— Здравствуйте. Извините, могу я услышать брата Геннадия Бондаренко, Виктора?

— Добрый день, это я.

— Очень хорошо. Звонит майор Лешин.

— Наслышан, наслышан и… предупрежден.

— Скажите, Виктор, у вас с Геной поддерживается связь?

— Да, но односторонняя. По вторникам и пятницам, около 18.00, брат звонит мне сам. Сегодня пятница, значит, вечером будет, как выражается Гена, сеанс связи.

— Отлично. Вы могли бы передать ему сообщение от меня?

— Конечно, секунду. Я возьму блокнот и ручку… слушаю вас, Владимир.

— Записывайте: «Необходима подстраховка. Если есть возможность, приезжай по известному тебе адресу. Оставайся там, не афишируя своего присутствия, до нашей встречи. По возможности экипировка „Р“. Леший».

— Леший? — переспросил Виктор. — А… ну да, конечно, как я забыл… Хорошо, майор, передам слово в слово. Как вампередать ответ?

— Я перезвоню сам, примерно в 20.00. Нормально?