прогнать коня и забрать мою центральную пешку, но она внезапно поступает совершенно иначе. Второй чёрный конь занимает позицию с-6, подставляясь аккурат под удар белого.

— Зачем ты это делаешь? — непонимающе хмурюсь, пытаясь понять смысл странного хода, но в голову упорно ничего не идёт. — Зачем намеренно отдаёшь коня на растерзание?

— Oh merda, ты совершенно ничего не смыслишь, — Уэнсдэй закатывает глаза с таким раздражённым видом, словно степень моего кретинизма поражает её до глубины души. — Это называется гамбит Стаффорда.

— Что такое гамбит? — я действительно ни черта не смыслю в подобных запутанных стратегиях. Я просто знаю, что слон ходит по диагонали, а ладья — по вертикали и горизонтали, и всегда искренне полагал, что этого вполне достаточно.

— Сопутствующие потери, — она поднимает на меня пристальный немигающий взгляд своих невозможных угольных глаз. — Чтобы разыграть хорошую партию, нужно чем-то пожертвовать. В этом и суть любого гамбита.

— Понятно, — чудовищное слово, убивающее на корню любой диалог, но я правда не знаю, что сказать в ответ, ощущая себя полнейшим идиотом.

Я сразу догадался, что Уэнсдэй чертовски умна — но не догадывался, насколько сильно её интеллект превосходит мой. Осознание настораживает и одновременно интригует.

Очередное необъяснимое противоречие.

Забираю так щедро предложенного коня, игра стремительно набирает обороты — и уже спустя пару десятков ходов я вдруг понимаю, что зашёл в тупик. Любой ход только ухудшит моё стратегическое положение. Проклятье.

Как ловко чертова стерва меня обставила.

— Это называется цунгцванг, — со знанием дела заявляет Аддамс, снисходительно усмехнувшись самыми уголками губ. — Неприятно быть загнанным в ловушку, правда?

— И что мне делать, о великий гроссмейстер? — почти в точности копирую её саркастичную усмешку.

— Ничего, — она пожимает плечами. — Не предпринимать никаких серьёзных ходов. Просто ждать.

— Просто ждать?

— Именно. Но тебе это всё равно не поможет, — чёрный ферзь перемещается на g-3, оказываясь прямо перед белым королём и безжалостно блокируя любые пути отступления. — Шах и мат. Реванш можешь не просить. Я побеждаю абсолютно всегда.

Комментарий к Часть 5

Страсти накаляются, да

Как всегда с нетерпением жду вашего мнения, а на отзывы к прошлой главе отвечу в самое ближайшее время

Спасибо, что вы со мной

========== Часть 6 ==========

Комментарий к Часть 6

Саундтрек:

YAS — LIAR LIAR

Приятного чтения!

Обычно я адски не люблю ранние подъемы, но во вторник просыпаюсь едва ли не с первыми лучами солнца — ведь чуть больше чем через двадцать четыре часа начнутся переговоры, закономерным итогом которых станет передача нам злополучного Чайна-тауна и возвращение Уэнсдэй под отцовское крыло. Я не склонен к несбыточным иллюзиям и уверен, что после этого Гомес отправит обоих детей за пределы штатов — чтобы они больше не смогли стать орудием для манипуляций моего отца. А значит, велик риск, что я больше никогда её не увижу.

Мне не шестнадцать, чтобы верить в счастливый финал нашей странной истории. Нас разделяет кровная война, а скоро разделят километры. Неизбежный фатализм.

Обратный отсчёт запущен, часы и минуты утекают катастрофически быстро — как песок сквозь пальцы.

Но пока что время есть.

И я хочу успеть насладиться каждым мгновением.

— Эй, Аддамс… С добрым утром, — я тщательно маскирую гнетущую тоску за деланно-небрежным тоном.

И я больше не мнусь на пороге комнаты словно нерешительный болван — быстро прохожу внутрь, плотно закрыв дверь, и сажусь на край кровати. Мой ранний визит снова её разбудил.

Уэнсдэй сонно потягивается и несколько раз моргает, стараясь сфокусировать осоловевший взгляд.

Она так преступно красива.

И так бесконечно далека — а скоро окажется совсем недоступна.

Пытаюсь безмятежно улыбнуться, но на душе скребут кошки.

— Доброе утро — худший оксюморон, который я когда-либо слышала, — Аддамс принимает сидячее положение, отбрасывая за спину водопад блестящих смоляных локонов. Одна прядь спадает на лицо, и титаническим усилием воли я подавляю желание заправить её за ухо. Вместо этого просто протягиваю ей чашку со свежей порцией тройного эспрессо.

— Завтра тебя отпустят, — сообщаю я, стараясь не смотреть ей в глаза, чтобы проницательная девчонка не заметила удручённое выражение в моём взгляде. Но следующий вопрос вырывается сам по себе, опережая мыслительный процесс. — Аддамс, что будет потом?

— Потом? — она изгибает бровь, принимая из моих рук кофейную чашку и обхватывая белый фарфор тоненькими пальчиками. — О чём ты?

Держу пари, Уэнсдэй прекрасно понимает, что я имею в виду — но умело делает вид, якобы она сбита с толку. Всё-таки она невыносимая стерва, и эту заводскую настройку ничем не исправить.

— С нами. Что потом будет с нами? — чувствую себя полнейшим кретином, но неизвестность слишком мучительна. Вдобавок я твёрдо убежден, что лучше жалеть о содеянном, нежели об упущенном.

— Я вернусь домой, продолжу стажировку в морге, закончу книгу. Может быть, потом уеду в Италию, — она ёрзает на кровати, устраиваясь поудобнее, но не пододвигается ко мне ни на миллиметр. Голос Уэнсдэй звучит так холодно и равнодушно, словно она зачитывает приговор. Впрочем, отчасти так и есть. — А ты останешься здесь, займёшь место отца, и война продолжится. Будешь меряться с моим братом, у кого яйца крепче. Но Пагсли — жалкий слабак, так что я бы поставила на тебя.

Она абсолютно права, другого сценария нет и быть не может — но её здравый цинизм давит на плечи многотонным грузом. Наверное, мне стоит радоваться, что у младшего Аддамса не такой несгибаемый характер как у сестры. Если бы должность босса могла наследовать женщина, нам пришлось бы туго.

Но я не могу думать об этом.

Всё внутри предательски сжимается под гнётом обречённости. Впрочем, я сам виноват.

На что я вообще рассчитывал?

Что многолетнюю вражду победит… любовь?

Слишком громкое слово, учитывая, что мы знакомы пару дней и совершенно ничего не знаем друг о друге, но оно приходит в голову первым. Какая несусветная глупость.

В блядском Вегасе нет места красивым романтическим историям — здесь любовь можно отыскать только в бульварных романчиках, которые так любит читать наивная малышка Ниди.

— Мне нужно в ванную, — бесстрастный голос Аддамс вырывает меня из пучины унылых мыслей. Она сидит в углу кровати с неестественно прямой спиной, взгляд угольных глаз привычно равнодушен, но во всей позе интуитивно угадывается напряжённость. Словно ей тоже не по себе. Вряд ли. Наверное, я просто вижу то, что хочу видеть.

— Пойдём, — коротко киваю, поднимаясь на ноги.

Наверное, я мазохист.

Здравый смысл безуспешно надрывается на задворках сознания — отчаянно вопит, что мне пора от неё отвыкать. Завтра тюрьма в нашем подвале опустеет — и моё сердце тоже.