От слабости тянет в сон, но на границе дрёмы в голову пробираются яркие картинки – снова образы из сознания Эрика. Солнечный день, зелень… Похоже на нашу часть. О, да это же я! Улыбаюсь там чего-то, счастливый такой – будто приз в лотерею выиграл. Это реальное воспоминание Эрика?.. Не помню, когда такое могло быть. Должно быть, просто сон.

Так, хватит подглядывать, тем более за самим собой в его сознании, это как-то неправильно. Да и вообще пора спать. Хотя в таком состоянии закрыть свои мысли непросто – даже это усилие даётся с трудом.

В голове успевает мелькнуть только одна мысль – я не хочу проснуться рядом с трупом, – и меня вырубает.

***

И мне снова повезло – как только проснулся, сразу услышал спокойное дыхание рядом. Я вообще очень везучий и обычно получаю всё, что хочу. А те случаи, когда не получаю, предпочитаю забыть.

Мышцы болят после вчерашних поскакушек, но я всё же выспался, а рядом – ощущение от сознания Эрика. Такое тёплое и мягкое среди этих ледяных камней. Привычное. Хорошо-то как! Я жив, он жив, чего ещё желать? Разве что телефон – чтобы набрать номер внутренней связи и сказать: «Дежурный, метнитесь-ка в столовую и принесите мне в комнату двойной кофе, пару свежих козликов и шоколадку, да побыстрее!»… Но нет, придётся скакать самому и без всякого кофе. Как вернусь в часть, неделю буду требовать завтрак с доставкой. Начальник я или как?

***

После еды настало время ответственного рывка. Его я помню смутно. Пустыня, скалы – одинокие и небольшими грядами, скрюченные деревья, иногда редкие заросли. Было тяжело и очень хотелось пить.

Затем наконец-то стали попадаться дома. Десяток замаскированных хибар на приличном расстоянии друг от друга – видимо, местная деревня. Выбрав один на отшибе, я залез внутрь, связал обитателей – им непередаваемо повезло, что я не нашёл в доме боеприпасов или ингредиентов к взрывчатке, – и подал сигнал, на который вскоре отозвались полицейские.

Несколько часов – и мы в безопасности, а я наконец-то смог напиться до отвала и вырубиться на нормальной кровати.

***

Сначала без Эрика было непривычно. Я взял даже двух помощников – из новичков, потому что с ними проще, понтов меньше, – но это всё не то. Вот им скажешь: «Сделать то и это», они кивают, всё хорошо. Прошло три дня – результата нет. И тут выясняется, что они вообще не поняли, что делать, как делать и что это нужно было ещё вчера. Смотрят на тебя бессмысленными глазами, хоть им кол на голове теши.

Но через пару недель свыкся. Даже стало казаться, что всё прежнее было слишком хорошо, чтобы продлиться так долго. Наверняка Эрик вообще не захочет возвращаться к военной службе, всё-таки травма тяжёлая, могут быть психологические последствия. Я не раз видел, как люди менялись после подобного: у одних начиналась паническая атака как только брали в руки оружие, другие не могли заставить себя подняться на корабль, а некоторых даже от вида униформы срывало. Конечно, при таких делах речи о продолжении службы не было.

Возможно, Эрик хотя бы сможет работать в кабинете, без боевых операций? Но не факт. На всякий случай стоит опять привыкать к помощникам-идиотам.

Порядка ради я сходил в больницу, разузнал, как его дела. Да, почему-то не позвонил, а пошёл лично. Ну, как-то это… как будто надёжнее. Поговорил с врачом. Мол, жалко терять ценный кадр. Врач ответил, что жизнь господина Смита вне опасности, но о последствиях сейчас говорить рано.

Ладно, я вернулся в свой кабинет и засел за бумажки. Интересно, а я сам смогу в следующий раз отправиться на задание как ни в чём не бывало? С другой стороны, если мне не придётся ни за кем следить… Всё-таки опекать кого-то – не моё. В одиночку спокойнее. Конечно, я забочусь о своих парнях, ясно, но нельзя переводить это в статус дружбы – они уходят или домой, или в штаб на повышение, а то и умирают, и так никаких нервов не напасёшься. Хорошо, что Эрик лишний раз напомнил мне об этом. Нужно держать себя в руках. Только работа.

Прошло два месяца. Здравствуй, годовой отчёт, чтоб тебя еноты сожрали.

Сижу вот я весь в бумажках. Пялюсь в них, пока глаза не закипят. Шаги в приёмной. Дверь в кабинет открывается. Но на этом и всё.

Поднимаю глаза – Эрик. Стоит на пороге и смотрит. Почему-то сразу вспомнилось, как два года назад, после костра, он наблюдал за мной безо всяких эмоций. Сейчас очень похоже.

Чёрт, не могу сообразить, как мне следует к нему обращаться. Я и сам не заметил, как привык мысленно называть его по имени, но вслух при помощниках такое не скажешь.

Наконец, отмираю и вскакиваю – вслед за моим резким движением лист бумаги с края стола слетает на пол.

– Кхм. Лейтенант? Рад видеть вас в добром здравии. Садитесь. Кофе? Помощник! Две чашки кофе!

Из соседнего кабинета доносится:

– Кто из нас?

Параллельно с этим Эрик произносит:

– Я не пью кофе.

Меня почему-то переполняет целая гамма чувств: хочется обнять его, эдак сурово похлопав по спине, хочется придушить обоих помощников сразу, хочется кофе, а может, чаю… и ещё, кажется, хочется улыбаться во все зубы.

Я выскакиваю в приёмную, рычу: «Две чашки зелёного чая НЕМЕДЛЕННО, иначе оба пойдёте красить забор!» и громко захлопываю дверь – в ответ ещё пара бумажных листов планирует со стола на пол. Да что ты будешь делать…

Наведя порядок, бухаюсь на своё кресло, барабаню пальцами по столу и поглядываю на дверь в ожидании чая, а Эрик садится напротив и молчит. Хочется сказать что-нибудь, но в голову лезет неведомая хрень – что я рад его видеть, я так скучал по нему, ну то есть как по ответственному сотруднику, а нормально ли его кормили в больнице, а у меня тут вот отчёт… Нет, такое говорить нельзя…

Скачущие по всякой ерунде мысли возвращаются к забору: я бы с удовольствием отправил этих двоих туда на постоянной основе – если бы только Эрик вернулся вместо них. Сидят в приёмной и тупят, два остолопа… Вот он никогда таким не был…

Ненавязчиво поглядываю на Эрика: уставился на меня и даже не моргает. Спокойный, неподвижный. Ну чисто статуя.

Может, он пока не подавал заявление на освобождение от обязанностей моего помощника? Мне на подпись точно не давали. Или он как раз за этим и пришёл? Или подал напрямую Главному?

Где-то позади разумных рассуждений мелькает смутное воспоминание о нашей последней операции – горы, пещера, чувство неловкости… Но я тут же заталкиваю эти мысли обратно в глубину. Вот об этом точно думать не стоит, просто глупое недоразумение.

Надеюсь, он этого не помнит.

Не помнит ведь?..

Наконец-то, чай! Отлично! Просто восхитительно! Никогда я так не радовался чашке с чаем. В совершенном восторге отхлёбываю большой глоток – ох ты ж блядь! – крутого кипятка, кое-как проглатываю и мычу помощнику: «У вас обед на ближайший час». Он, конечно, радостно сияет и уносится бегом. Вот и чудесно. Чёртов чай!