Нырнул в обитый кожей салон автомобиля, поприветствовал знакомого по первой поездке адъютанта и откинулся на спинку дивана. Лишь бы всё сейчас получилось! И Джунковский собрал необходимую информацию по производствам и людям, и Мария Фёдоровна с великим князем договорились. Больше всего, конечно, на здравомыслие и железную волю вдовствующей императрицы полагаюсь. Александр Михайлович тут явно на вторых ролях будет. Ладно, гадать не стану, скоро приедем, и лично всё узнаю.

А вообще, интересно всё складывается. Джунковскому я интересен, пока хоть какие-то прогнозы выдаю. Почему-то уверен, что и всё его неприятие Распутина складывается именно из невозможности слышать от того точно такие же прогнозы. Похоже, напрягает генерала именно отсутствие информации, которой, к его досаде, владеют совсем не те люди. Кроме императорской фамилии, само собой. Но к Николаю с вопросами не подкатишь…

И ладно бы люди вокруг Григория были нормальные, за державу радеющие, так ведь нет, в основном всё дрянь никчёмная вокруг суетится, да прожектёры пустые. Будь Распутин к Владимиру Фёдоровичу поближе, думаю, никаких бы проблем ни с тем, ни с другим не случилось бы. Как и этой окружающей «старца» дряни значительно поубавилось бы, если бы вообще не сошло на нет. И ведь, если на холодную голову разобраться, несомненная польза от Григория присутствует. Одно только лечение наследника все возможные грехи списывает. Но это только действительно радеющим за Отчизну людям понятно, а всем остальным, похоже, не очень. Или совсем не понятно. По верхам судят…

Как бы так сделать, чтобы если не подружить, так хоть какое-то взаимно полезное сотрудничество между Джунковским и Распутиным наладить? Это же какое дополнительное влияние на известные персоны получится? Только тихо… О подобном влиянии не то что вслух говорить, даже думать не везде следует… Но попробовать нужно… И предложить. Но потом, позже, если всё как нужно сегодня срастётся…

А великий князь? После нашего более или менее откровенного с моей стороны разговора – нет, полностью откровенничать я не стал, ещё чего не хватало, просто рассказал кое-что о ближайших событиях, которые припомнить сумел, само собой, – многие вещи стали более понятны. Сдаётся мне, великий князь несколько увлечён мистицизмом, хотя успешно это увлечение скрывает. По крайней мере, в тот момент, когда я вещал о возможных событиях, лицо, а особенно взгляд Александра Михайловича становился каким-то детско-восторженным, что ли… Если у них вся семейка такая, с уклоном в эту область, то становится понятно, почему старец Григорий так лихо в ближайшее царское окружение пробился.

Мария Фёдоровна… А вот здесь мне никого играть не нужно. Достаточно оставаться самим собой. Информацию к размышлению и кое-какие сведения я ей успел передать, этого оказалось достаточно, чтобы она мне почти поверила. По крайней мере, мне так в тот момент показалось. Остальное расскажу при первой же возможности. И почему-то уверен, что это будет правильно.

Что из всего этого получится? Посмотрим. Вот сейчас и начнём смотреть…

Приняли меня в Кленовой гостиной. Адъютант проводил до самых дверей и только тогда откланялся. Он же и обозначил это название, постучавшись и приоткрыв мне тяжёлые резные створки.

Вошёл. Осмотрелся первым делом. Несмотря на то, что на улице было ещё тепло, в помещении вовсю горит камин. Неожиданно. Я-то рассчитывал на более скромное помещение, на какой-нибудь рабочий кабинет, а тут такая нарочитая роскошь в обстановке. Однако глаза так и разбегаются по сторонам, слишком тут много всякого интересного и просто красивого. Есть на чём взгляду отдохнуть, за что зацепиться.

– Поднимайтесь, Сергей Викторович, – окликает меня с верхней галереи Джунковский.

На заставляю себя ждать и быстро преодолеваю два пролёта крепкой деревянной лестницы. Наверху притормаживаю, оглядываю присутствующих. Раскланиваюсь с Марией Фёдоровной и Александром Михайловичем и замираю. Жду, что будет дальше. Первые же фразы покажут, как ко мне будут дальше относиться эти непростые люди. И от этого отношения будет зависеть не только моя дальнейшая жизнь и судьба, но и судьба многих и многих людей этой страны. Вот так, не больше и не меньше, что уж мелочиться-то. Дальше просто не хочу загадывать.

– Присаживайтесь, – а это уже Мария Фёдоровна распоряжается на правах хозяйки.

Настороженность усиливает этакое явно обезличенное обращение.

Опускаюсь на указанный мне стул, стараясь держать спину прямой. И молчу. Потому как не за мной первое слово. Затянулась пауза-то.

– Не буду говорить, чего мне это стоило, но я, как смогла, проверила ваши, Сергей Викторович, так называемые предсказания, – начала говорить Мария Фёдоровна. – Или, как вы уверяли нас, вашего непонятного двойника. К моему сожалению, Гришка предсказывает то же самое. Другими словами, разумеется, но общий смысл тот же. Меня всё это пока не очень убеждает. Я, в отличие от великого князя, предпочитаю всяким подобным предсказаниям твёрдые доказательства и стараюсь при оценке оных сохранять трезвую голову. А слова… Это только слова.

Снова здорово! Ну и что тогда? Зачем же тогда было меня сюда привозить? Кроме слов, других доказательств я не смогу предоставить. Кой чёрт понёс меня на эту галеру? Вот и сиди теперь дураком! А что она сказала насчёт великого князя? Он что, мне поверил? Небольшое окошко сбоку даёт слишком мало света, но всё-таки позволяет разглядеть выражение глаз Александра Михайловича. Действительно, поверил… Только где-то в глубине этих глаз проглядывает некое сомнение. Словно и хочется ему во всё это поверить, и опасается он своего хотения.

А Джунковский? Перевожу взгляд на жандарма. Непроницаемое лицо, нечитаемое. Ни малейшего следа каких-либо эмоций. Лишь немного бледен, но такой эффект может давать недостаточное освещение. Из складывающейся картины несколько выбиваются лежащие на столе листы бумаги. Правда, они перевёрнуты, и поэтому не удаётся посмотреть, что на них написано. Владимир Фёдорович перехватывает мой любопытствующий взгляд, и на миг непробиваемая маска трескается, в глазах проскакивает довольный огонёк и сразу же пропадает, словно ничего и не было.

Игра? Ещё одна проверка? А смысл? Тут или верить, или не верить. Какие им ещё доказательства требуются? Кровью расписаться? На чём?

А отвечать что-то нужно, потому как молчание несколько затянулось. Попробовать рассказать чуть больше? Нужно ли? Или оставить всё как оно есть и испытать все прелести народного беспощадного бунта на себе? Сколько я уже нахожусь в этом теле и этом времени? Немного, считанные месяцы. И почти каждый божий день, ну за редким исключением, меня терзают эти мысли. Нужно ли что-то кому-то рассказывать? Стоит ли как-то пытаться изменить настоящее течение событий? Вправе ли я брать на себя роль вершителя судеб миллионов людей? Да, читать обо всём этом в книгах было интересно. Ещё бы, раз – и всё само собой получается. Все под дудку прогрессора пляшут, ему в рот заглядывают, малейшие желания исполняют. И таким образом вся просвещённая держава себя ведёт. Заводы и фабрики с оборудованием на пустом месте словно грибы вырастают, специалисты необходимые прямо из воздуха появляются и, главное, денег куры не клюют… А на самом деле что? А ничего. Никому ничего здесь не нужно. Мне за всё время нахождения в этом теле только всего и удалось, что кое-где на своём примере показать всё превосходство использования пулемётов на авиационной технике и убедить, опять же только кое-кого, приобрести индивидуальные средства спасения, сиречь парашюты. И всё! Да и то это стало возможным только потому, что у меня в этот период имелись кое-какие личные капиталы. А если бы и их не было? Что тогда? А ничего бы и не было! Не было бы тех купленных в Новогеоргиевской крепости пулемётов, не было бы возможности заказать в механических мастерских Ревеля авиабомбы, а значит, и атаки на немецкие крейсера не было бы…