— Как только солнце сядет, я иду за лекарствами.

Рабахи отошли от комнаты, вышли в сад. Ретт при желании мог легко подслушать их, если конечно они не перешли на язык жестов, а Шеферды частенько так и делали, чтобы избежать волчьего слуха. Он сосредоточился. Рабахи говорили. Но он не понимал Маркийский выше уровня «как идти на базар?», «смирна», «шагом марш» и «огонь». Странно, но говорил Халид и женский голос. Почему они вообще отправили на такое дело волчиц? В стае Шефердов волчицы не воевали, хотя деогенса могла бы десяток волков завалить на раз. Но считалось, что ей не по рангу оборачиваться и грызть глотки. Для этого у нее и была стая, и раз вожаку приходится воевать самому, значит волки плохо делают свою работу. Никому не хотелось, чтобы деогенса подвергалась даже малейшей опасности.

А тут на границу, встречать чужака, на которого почти наверняка нападут отправили трех девиц. Немыслимо.

Он снова слушал, пытаясь понять с кем Халид разговаривает из трех женщин. Из них Ретт говорил только с одной, той что дала проклятой святой воды, но маркийский и галиварский отличались и он не понимал тот же это голос или другой. Кажется, похож. Может какая-то важная шишка эта девица в их стае? Альфа-волчица Рабахов, мать его невесты была мертва. У главы было шестеро детей, пять сыновей и младшая дочь, но все сыновья погибли в бесконечных войнах князя Мильдара. Халид почти наверняка приходился главе стаи родней, иначе его не отправили бы встречать такого важного гостя как жених единственной дочери и драгоценный залог союза с Галиваром.

Сейчас Ретт понял, что положение в Маркии их дальновидный император оценил точно. Стая Рабах и князь уже на ножах. Податься им и правда некуда, и князь знает, что вот-вот потеряет свою сильнейшую стаю. Лучше уж убить, чем отдать врагу. Ретту стало даже жаль эту семью, оказавшуюся между молотом и наковальней.

«А ты свою стаю не в такую ли передрягу собираешься втянуть, будущий альфа?» — задал он сам себе вопрос. Он вернулся в комнату к Жану. Хел пропал, жена хозяина обтирала алхимику лицо. Он начал бормотать в бреду.

— Шестнадцать… нет восемнадцать грамм… Тереза, принеси пожалуйста папку Стрела пять… нет-нет, не нужно… я справлюсь…

Ретту перехватило горло. Вокруг клубился пыльный жаркий воздух Маркии, Жан умирал, а Тереза была черти где с Леонидом Фетаро. Наверняка скользкий ублюдок не дает ей скучать.

— Плоха! — хозяйка коверкая слова ткнула пальцем в Жана. — Смерть. Не помочь.

Ретт обернулся, услышав шаги. Вошел Халид Рабах.

— Мы поможем тебе. Как только спустится ночь.

Ретт кивнул, оборотень ушел.

— Продержись, Жан, — пробормотал Ретт. — Я найду эти чертовы эликсиры. Должны они быть тут.

Он подумал — а что если нет? Что если нет у них таких чудодейственных эликсиров как у мэтра Дюналя? Он откинул эти мысли. Он найдет все что есть и вытащит Жана.

— Зря я потащил тебя сюда. — пробормотал Ретт. — Я не должен был…

— Нулевой пациент… чистый образец… должен быть чистый… обращение в волка тяжело… вампиризм обратим, но тогда и оборотничество… при прочих равных, исследовать кровь и узнать… нулевой пациент… если бы его найти… — Ретт сглотнул и порадовался, что женщина не понимает галиварского. Он вышел, собираясь приставить к Жану одного из волков, чтобы не подпускали Рабахов. Не стоим им слышать о чем Жан бредит.

Рабах отдыхали в саду в тени деревьев. Расположились они, по мнению Ретта, совершенно по-варварски — на коврах и подушках, скрестив ноги или сев на колени. Хозяйка подала им еду и питье в разных чашах и блюдах. Волки спокойно ели никуда не спеша, но в их позах Ретт чувствовал едва заметное напряжение. Человек бы не увидел, но волк чуял. Что-то назревало. Что-то опасное…

Еще в самом начале пути Эверетт чуял это грозовое облако, но оно было так далеко за горизонтом, что он отмахивался. А тут, в Маркии ощущение усилилось в разы. Он нюхал воздух и в нем было разлито что-то, что его пугало. Тревожило. Что-то неправильное, но он не мог понять что. В огромном разнообразии непривычных запахов Ретт терялся и различить который из них вселяет тревогу он не мог. Не понимал…

— Что ты решил? — к нему подошел Хел. Ретт даже не удивился, что решать тут должен он. Жан его друг, не Хела. Это его поездка и его невеста. Тут брат мог отдать бремя решать ему и не чувствовать себя уязвленным. Но что будет потом? Когда Ретт, по словам деогенсы, захочет взять власть в стае? Эта мысль жгла Эверетта стыдом каждый раз как он видел Хела. Могучего, несчастного Хела, своего когда-то сильного и надежного старшего брата, а сейчас по большей части обузу.

Ретт отогнал эту мысль. Как он может так думать о брате?! Хел поехал с ним и помог в битве! И все же Ретт подспудно ждал, что брат сорвется. Устроит пьяный дебош или еще что. И это ожидание не делало Эверетту чести в собственных глазах. Получалось, что он не доверял Хелу, не верил в него. Но Ретт столько раз видел, как Хел бросал пить, а через два дня возвращался в помятом фраке с уличной девкой на плече.

— Я пойду за лекарствами сразу, как стемнеет. Ты останешься здесь охранять Жана.

— Кого ты возьмешь из наших людей? — Хел понизил голос. Ретт тоже понимал, что их и так мало и разделившись они станут для Рабах легкой добычей. Если им по каким-либо причинам взбредет в голову напасть.

— Адара.

— А я?

— Остаешься. Полковнику нельзя оказаться замешанным в штурме маркийской заставы.

— Ты хочешь пойти вдвоем? Ретт, не глупи. С чего ты решил, что этим, — кивок в сторону Рабах. — Можно доверять? Может они отведут тебя подальше, скрутят и как трофей отнесут своей принцессе. Вот бы поглядеть на это. — в голосе Хела мелькнула ирония и немного досада. Ретт спрятал взгляд. С каждым днем ему все труднее было смотреть брату в глаза. Между ними повисло что-то темное, невысказанное. Ожидание. Именно тут в Маркии Хелу было так просто отпустить вожжи, позволить Ретту командовать, но ему явно не нравилось как это у него получается. Слишком естественно. Слишком легко.

— Некогда раздумывать…

Открылась калитка и мальчишка за руку втащил в сад старика с саквояжем. Местный доктор не иначе. Умеет зашить порез и вылечить простуду. Ретту тревога сжала все внутренности. В голове его тикали невидимые часы. Сколько еще Жан продержится? Дотянет ли?

— Проводи. — мотнул Ретт головой, и Хел повиновался. Они оба на мгновение замерли. Слишком привычным для Ретта и режущим ухо для Хельстрома становился командный тон. — Пожалуйста. Я поговорю с Рабах. — добавил Ретт поспешно. Хел с врачом ушли. Ретту не было нужды слушать что скажет старик. Ничего он не сможет сделать с такими ранами. Если бы только сохранились драгоценные эликсиры королевского алхимика! Если бы!

В эту минуту Ретт осознал злость Жана, который неоднократно говорил, что рецепт сильнейшего известного исцеляющего эликсира держать в секрете это преступление против человечества.