– И две крутки не докрутили, – дополнил Игорь.

– Как водится… Получается, что академик к моменту падения в пропасть проехал совсем небольшую часть пути. Точнее определить невозможно, мы не знаем скорость, с которой он ехал. Но на горной дороге особо не разгуляешься, так что Донников все еще находился в высокой части дороги, что обеспечивало убийце мощный удар при падении машины… Город, куда Донников собрался за покупками, находится на равнинной местности, смотри, – Кис указал на экран, – а «Ауди» сорвалась в пропасть примерно здесь… Так что убийца должен был прятаться поблизости – из города, будь у него даже прослушка сотового академика, он бы не поспел: Донников уже спустился бы на равнинную часть… А в поселке убийца не посмел бы припарковаться: чужака бы сразу заметили и запомнили, а то и спросили, какого черта тут делает… Поэтому я и говорю: он должен был подстерегать Донникова на дороге. Но если там спрятаться негде – то и гипотеза наша не годится. Увеличь, Игорь… Еще немножко…

– Больше не получается. Гугл такими местами не интересуется.

– Однако же видно, что… Смотри, вот здесь, здесь и здесь – на дороге видны «карманы». К тому же на обочине зелено – деревья или кусты. Убийце это на руку, его автомобиль мог там притаиться. И если убийца сумел подключиться к геолокализатору «Ауди» Бицаева… или к сотовому академика… То он отслеживал траекторию машины и точно знал, в какой момент ему следовало выскочить наперерез.

– То есть гипотезу об убийстве мы удерживаем?

– Она вполне правдоподобна, как мы сейчас в этом убедились. И потом, Маша… Уже только ради нее я буду – мы с тобой будем – искать до последнего. Пока не найдем. Или окончательно не упремся лбом в стену.

На лестнице горел неяркий подвесной светильник, имитация старинного уличного газового фонаря в черной чугунной оправе – дежурный свет. Все спальни находились на втором этаже, и если бы кому приспичило спуститься вниз среди ночи, то не пришлось бы искать в темноте выключатель.

Детективы тихо поднялись по лестнице и… удивились, увидев на верхней ступеньке грузную женскую фигуру в пестром коричнево-красном платье с отложным воротником. Ее лицо казалось вылепленным из мягкого сдобного теста. Белые отекшие ноги были обуты в бархатные коричневые тапочки.

Женщина явно поджидала их, приветливо улыбаясь.

– Вы Машунькины гости? Женечкины школьные друзья?

– Да… – несколько растерялся Алексей, не понимая, с кем имеет дело. – Друг, собственно, я, а это мой сын.

– Я Анна Ивановна, компаньонка Елизаветы Николаевны.

– Елизаветы… Николаевны… А, бабушки!

– Женечкиной мамы, – кивнула Анна Ивановна. – Она приглашает вас к себе, если не сочтете этот час слишком поздним. У нее бессонница, знаете, как бывает у старых людей, так что ей в самый раз гостей принимать. Она хочет с другом Женечки познакомиться, для нее это важно, понимаете… Она очень страдает, бедная. У меня сердце плачет, когда на нее смотрю… Но если вам уже поздно, то…

– Я с удовольствием, почту за честь. А мой сын пусть идет отдыхать. – Алексей полагал, что ночные посиделки с бабушкой молодому человеку неинтересны, а если там есть что ловить, то детектив выловит сам. – Он у меня спортсмен, привык к режиму. Ты какую комнату выбрал? – обратился он к Игорю.

– Без разницы. Пусть будет эта, – указал он на первую из «гостевых».

– Отлично. Я во второй тогда переночую.

– Ага, правильно. А то ты храпишь по ночам, пап, – с непередаваемо тонким ехидством ответил ему ассистент.

Отомстил, хе. Пару недель назад Игорь вернулся с мальчишника, где он, всегда аккуратный с алкоголем, невзначай перебрал, – а Кис как раз засиделся у себя в кабинете допоздна и остался ночевать на Смоленке. А на следующий день имел неосторожность сообщить ассистенту, что тот храпел, как целый полк солдат.

Отвечать на подкол Кис не стал, в ответ лишь снисходительно улыбнулся, как полагается мудрому любящему папаше.

Анна Ивановна указала детективу на приоткрытую дверь, из которой струился неяркий свет:

– Прошу вас.

Алексей ступил за нее и понял, что тут не просто комната – тут апартаменты. Он оказался в небольшом коридоре, в народе называемом «предбанником», в который выходили три другие двери. Анна Ивановна, обойдя детектива, раскрыла перед ним одну, и в комнате, мягко освещенной несколькими настенными светильниками, Алексей увидел женщину в бархатном брючном костюме темно-малинового цвета, сидевшую на широкой кровати, полной цветных, бархатных же подушек. На голове ее была шифоновая косынка, повязанная как широкая лента, из-под которой выбивались короткие светлые кудряшки, причем не седые, а русые, что Елизавету Николаевну молодило. Как и одежда, впрочем.

– Проходите-проходите, спасибо, что согласились развеять мое одиночество, – слабо улыбнулась ему Елизавета Николаевна, протягивая бледную руку для поцелуя. – Как, вы говорите, ваше имя?

– Константин, – Алексей почтительно коснулся губами суховатой кожи.

– А фамилия?

Ох ты ешкин кот! Кис допустил оплошность, не изучил как следует страницу академика в «Одноклассниках». И теперь ему придется туго, похоже…

– Костя Чебыкин, – выпалил Алексей, неожиданно вспомнив чью-то фамилию на сайте.

– Не припомню… Память стала меня подводить… Врач говорит, это из-за шока, что пройдет, память восстановится, но в моем возрасте… – Она покачала головой с сомнением. – Где-то Женечкины фотографии есть школьные, вы ведь тоже должны быть на снимке, да?

Может, память и вправду начала подводить Елизавету Николаевну, но живая мимика, ясный взгляд не позволяли усомниться в ее умственной полноценности. Более того, детективу показалось, что бодрая старушка его проверяет.

– Разумеется, – кивнул он, холодея. Если бабушка сейчас найдет старые школьные снимки, то Кис вряд ли отличит на них Костю Чебыкина!

– Аня, где у нас детские Женечкины фотографии?

– Ой, Елизавета Николаевна, альбомы в библиотеке, не буду я их посреди ночи искать!

– Ну ладно, с утра тогда найди. А ты, Костя, садись, садись, – и она указала на кресло, обитое вишневым шелком.

Кажется, пронесло, подумал Алексей, усаживаясь. К утру он успеет изучить фотки класса на сайте.

– Жизнь пролетела, я и не заметила… – печально продолжила Елизавета Николаевна. – Вроде бы вы только вчера были школьниками, а мы, родители, молодыми и красивыми – как вдруг, нате вам, мы стали старыми, а вы, детки, сделались пожилыми… Какой нонсенс, вы только вслушайтесь, Костя! Пожилые дети… Вы, кстати, хорошо выглядите для своих лет. Моложе моего Женечки. Вы какого года?

И снова Алексей чуть не попался: он действительно моложе академика, но в качестве его одноклассника должен иметь тот же (плюс-минус один) год рождения!

– Одного с Женей. Кстати, я его в школе Жекой звал, – поторопился детектив увести разговор в сторону. – А то, вы уж не обижайтесь, но «Женя» похоже на «жена». Мне это не нравилось. Почему вы его так назвали?