Как и Ричард Мэллори, она верила в порядок, намеренно избегая хаоса и боли, которыми ее образованная, но чуждая условности мать так безрассудно наполнила ее детство и отрочество.

Девушка не хотела снова потерять контроль.

Больше никогда.

Один раз Джинни позволила сбить себя с толку.

Одураченная легкостью теплой улыбки, вежливых речей и разлившимся внутри желанием быть нужной. И она прекрасно помнила, как плохо ей было, когда предмет ее обожания продал пикантную историю о свиданиях с ней в желтую прессу.

Поэтому она решила не обращать внимания на неровное биение сердца, которое знало лучше разума как поступить и должно легко выбрать один из лежащих наготове стандартных ответов для подобной ситуации.

Правда, на это ушло больше времени, чем следовало. Впрочем, ей уже, очень давно не приходилось пользоваться этим запасом на все случаи жизни.

Если она не подберет один из них в ближайшие мгновения, Ричард поймет, что все это всего лишь неловкая выдумка для отказа…

Хотя можно ведь обойтись и без выдумок. Правда прекрасно подойдет.

– Завтра я работаю, – наконец выпалила девушка. Помолчала, пытаясь усмирить свое непобедимое любопытство – то самое, которое помогало ей учиться лучше всех в классе, добиваться стипендий для научных проектов, – но так и не справилась с ним и добавила:

– А что?

Ричард ожидал, что услышит отговорку. Но ему было интересно, что именно она выдумает за несколько кратких секунд. То, сколько ей потребовалось времени, чтобы ответить, подсказывало, что застигнутая врасплох, Джинни не смогла быстро сориентироваться. Но прежде чем он смог похвалить себя за сообразительность, она взяла инициативу в свои руки и огорошила его простым вопросом, на который у него не нашлось ответа. По крайней мере, не нашлось ответа, который Ричард готов был озвучить. Или даже открыть самому себе.

– Да так просто спросил.

Смешно! Начал с хорошо продуманных наводящих вопросов, которые должны были незаметно помочь ей открыть свои тайные мысли, секреты, желания. И вдруг без перехода и предупреждения он уже спрашивает ее, что она намерена делать завтра. И это не часть какой-то тщательно выстроенной стратегии, а спонтанный вопрос. Как будто он хочет пригласить ее на свидание.

Как будто мечтает провести с ней время.

А потом оказаться в постели. Секс… а что?

Можно. Для этого не нужно испытывать какие-либо чувства. Только почему-то… кажется… он что-то испытывает…

В общем, это не важно. Ему ничто не угрожает.

Ричард прекрасно знал, что Джинни выдумает какую-нибудь банальную отговорку. Она получила то, что было ей необходимо. Нет смысла оставаться с ним дольше.

В ней – и он безжалостно признавал это – не нашлось бы ничего такого, что заставило бы его задержать на ней взгляд при нормальных обстоятельствах. Джинни ни коим образом не пыталась приукрасить свою внешность. Она носила очки, в то время как большинство современных девушек предпочло бы контактные линзы. Она совсем не пользовалась косметикой. И в ее волосах невыразительного цвета не было осветленных, как будто выгоревших на солнце прядей, которые могли бы привлечь внимание. И одежда, которую она носила, не подчеркивала достоинства ее фигуры.

То есть в ней не было ничего, что могло бы заявить миру: «Посмотрите на меня, я красива…»

Если бы Джинни захотела выглядеть незаметной для окружающих – а похоже, именно этого она и добивалась, – то ей ничего не пришлось бы менять в себе.

Может быть, именно поэтому он не мог отвести от нее глаз. Противоречие между ее явной открытостью, естественностью и, абсолютной уверенностью в том, что отсутствие манерности всего лишь маска. Ее освещенное приглушенным светом лицо в окружении сгущающихся сумерек и зеленые глаза колдуньи, полные тайн, приковывали к себе его внимание.

Ричард не сомневался, что она украла у него диск с новейшим программным проектом. Или, по крайней мере, Джинни думала, что украла его. Что в данном случае одно и то же.

Диск был у нее. Тот самый, который она стащила у него. И он поймает ее в ту секунду, когда она им воспользуется. И тогда пусть выбирает: разговаривать с полицией или рассказать ему все без утайки.

А пока, успокоил себя Ричард, можно мило провести с ней время. Вреда от этого точно не будет.

Неужели его к ней тянет? Он понимал, что это вовсе не обычная погоня за кокетливой барышней, после которой получаешь награду и уходишь. Это игра на проверку ума и хитрости.

В данный момент Джинни полагала, что победила, достала то, что искала. Тогда зачем тратит на него время?

Не было для этого никакой разумной причины.

По логике сегодня вечером ее маленький беглец должен быть «обнаружен», а завтра утром у Ричарда под дверью появится вежливая записка, извещающая его об этом с непременными извинениями за доставленные неудобства. Возможно, она даже поблагодарит его за то, что он такой замечательный сосед. А после сделает все, чтобы больше не сталкиваться с ним в коридоре или на лестнице до конца своего пребывания в доме. Что в общем будет несложно.

Ричарду вдруг пришла в голову неприятная мысль. Кто-то, кому он доверял, должно быть, сказал ей, что его не будет все выходные.

Между тем Джинни все чаще приходилось напоминать себе, что она попала в апартаменты Ричарда Мэллори с помощью обмана. Непринужденная беседа, вкусная еда, приятное вино – все это действовало на нее расслабляющее. С ним было так легко. Просто. Весело.

И теперь у нее есть шанс провести утро с одним из главных героев репортажей светской хроники, с неотразимым плейбоем и к тому же мультимиллионером. Правда, свидание их будет проходить на кухне. Но это не просто кухня, а кухня Ричарда Мэллори. И все скажут ей, что глупо отказываться.

Девушка колебалась.

Хорошо, рассмотрим все по порядку, рассуждал внутренний голос. Да, Ричард флиртовал с ней. Ну и что? Совершенно ясно, что он это делал по инерции, автоматически. Или думал, что она ждет этого от него, и боялся ее разочаровать? В любом случае Джинни не чувствовала бы себя польщенной.

Разум, как всегда, прав. Ей эта головная боль ни к чему.

– Ричард, – собравшись с мыслями, начала Джинни, но ощутив его имя на губах, в мгновение ока утратила всю сосредоточенность и рассудочность. Но тут хозяин дома приподнял брови, как бы говоря: «Может обойдемся без долгих предисловий?», и она быстро совладала с собой. – Тебе не придется разносить кухню на куски. Нет, серьезно.

Завтра утром, как только проснусь, схожу в магазин и куплю капкан. Так будет гораздо лучше для всех.

Как только последние слова слетели с ее губ, девушка поняла, что совершила ошибку. Она слегка поежилась – или слегка пожала плечами, – и у нее появилось странное чувство, что он как раз ждал чего-то в этом роде от нее.