никого больше из этого древнего аристократического рода, кроме самого Жеро и этой девочки. Неужели они все…

– Так что с ним? Он не придёт больше играть со мной, так? – Ванери нахмурилась, не услышав ответа. Видимо, те редкие слуги, что наведывались в поместье, всегда повиновались ей, а потому столь продолжительное молчание вызвало у молодой госпожи возмущение.

– Гм… Я и сам давно не видел его. Возможно, у него возникли какие-то дела в городе? – предположил Нуска, подняв задумчивый взгляд к небу. Он действительно понятия не имел, куда делся Оанн. На второй же день в поместье Нуска влез в первый попавшийся нарядный костюм и направился к повстанцам.

– Какие же вы друзья, если ты даже не знаешь, где он? Значит, тот полукровка – твой слуга? Но разве тогда он не должен был получить от тебя дальнейшие распоряжения? – отчитывала его Ванери, по-взрослому складывая руки на груди.

Нуска не понимал детей, да и себя совершенно не помнил маленьким. О чём только эта девочка думает? Воображает себя важной сурии огня? Лекарь удержался от того, чтобы весело хмыкнуть, и только с улыбкой проговорил:

– Он не мой слуга. Но, Ванери, скажи… Вы с Же… Гирру живёте тут вдвоём? – поинтересовался он, решив воспользоваться ситуацией и вытянуть побольше информации.

– Да. К нам ежедневно приходят слуги, но во дворце они не живут. Приготовят, уберутся и сразу же уходят, – кивнула Ванери, склонив голову набок. Длинные локоны скрыли половину её лица, но зато открыли другую. Нуске удалось увидеть на правой щеке девочки страшный глубокий ожог, видимо, очень старый. И по форме он напоминал… расплывшийся цветок?

Нуска нахмурился. Неужели Жеро применял по отношению к ней силу? Разве они не родственники?

– Ванери, а Гирру… кем он тебе приходится? – тихо спросил Нуска, вновь натягивая на лицо улыбку, как делал Оанн.

– Гирру? Конечно, он мой… – начала она, но вдруг осеклась и замолчала. Взгляд девочки упал куда-то за спину Нуски и стал задумчивым. Испуга на лице Ванери, впрочем, не появилось, но глаза ребёнка на секунду блеснули холодом. Как у взрослого человека, который вдруг встретил знакомого, которого предпочёл бы никогда больше не видеть.

– Нуска, я только вернулся. Как ты себя чувствуешь?

Без сомнения, это был Жеро Герье. Только вот в его дружелюбном тоне на секунду промелькнул намёк на неприязнь.

Нуска рывком развернулся и практически столкнулся с аристократом нос к носу. Жеро был выше лекаря всего на несколько сантиметров, но сейчас его рост сильно увеличивали туфли. Красный костюм был настолько ярким, что Нуска даже испугался, когда всё вокруг застлало кровавой тканью.

Длинный плащ развевался на ветру. Бордовая рубашка и чёрные брюки сидели безукоризненно. Рубины и золото украшали и без того вычурные одежды, а на собранных в хвост волосах красовался драгоценный обруч. Он сидел ровно на лбу, подобно тренировочной повязке поддерживая волосы, а над переносицей сверкала кованая стрела; она делила лоб надвое, а наконечник её был выполнен из маленького треугольного граната. Камень блестел и переливался так ярко, что Нуска застыл, не в силах вымолвить ни слова. Всё его внимание приковал этот самоцвет, завораживая и путая мысли.

Жеро сначала терпеливо дожидался ответа, а затем его брови медленно поползли вверх. Арцент вдруг рассмеялся и двумя руками медленно снял с головы украшение.

Нуска моргнул и тут же ударил себя по лбу.

– Жеро… Я тебя искал, – неловко начал лекарь, который и вовсе позабыл о том, что ему задали вопрос.

– Прости, Нуска, я так спешил с тобой увидеться, что даже не стал переодеваться. Кажется, я всё-таки наделал шуму на торговых улицах… – Прикрывая рукой лицо, арцент продолжал тихо смеяться. На пальцах второй руки в это время покачивался волшебный обруч. Лекарь тут же отвёл взгляд, стараясь не попасть вновь под его воздействие.

– Оставь эту мелочь тут. Пусть развлекает себя сама. И возьми с собой чистые одежды – мы сходим искупаться, а заодно поговорим, – задумчиво протянул Жеро, а затем бросил один недовольный взгляд на Ванери. Кажется, он не собирался говорить о делах в присутствии девочки. – Встретимся у южных ворот.

Нуска только приподнял брови в ответ и проводил взглядом удаляющуюся фигуру нового главного сурии огня. Как много тайн хранит этот человек? Почему одно его присутствие заставляет всё внутри натянуться подобно верёвке? Лекарь знал наверняка лишь то, что Жеро, или Гирру (непонятно даже, как его зовут на самом деле), был слишком неоднозначен. Добр он или плох? Щедр или жаден? Труслив или храбр? Нуска не мог дать ему совершенно никакой характеристики, хотя видел этого арцента далеко не в первый раз. Он вносил хаос абсолютно во всё – стоило Жеро вмешаться, как планы рушились, а ход событий менялся.

Можно было сделать только один вывод: он каждый раз брал на себя важную роль и никогда не оставался в стороне. Нужно сохранять бдительность.

– Это так странно, лекарь, – вдруг раздался тихий безучастный голос за спиной. – Меня он ненавидит, а к тебе так добр. Лекарь, почему? Ты кто-то особенный?

Нуска развернулся и поймал на себе застывший взгляд. С лица девочки разом сошли все краски – сейчас она походила на обескровленный труп.

– Всё, что я слышала от него, – это «убирайся» и «уберите отсюда мусор». Чем ты лучше меня? Чем ты заслужил его… его… – Голос Ванери сорвался. Она опустила голову и вцепилась в свои красные одежды.

Она была так похожа на Жеро, особенно сейчас, когда еле сдерживала слёзы, что Нуске в голову пришла одна догадка. Чьей любви может так сильно желать ребёнок в этом возрасте? Нуска знал, каково это – всю жизнь провести без родительской любви.

– Он твой отец, Ванери? – сглотнув, решился спросить Нуска.

– Так говорили слуги. Но… за всю свою жизнь я никого больше не видела. Только слуг, учителей и… и Гирру, – пробормотала тихо она. Милое лицо Ванери скрывали упавшие локоны.

– Он бил тебя? Тот ожог на лице… – начал Нуска, но его вопрос потонул в детском писклявом крике.

– Нет! Он никогда не бил меня! А ожог… Это то, за что он меня ненавидит!

Ванери плакала. Нуска стоял, не зная, что предпринять, и размышлял.

Сестра Жеро погибла в оранжерее, сгорев заживо. Возможно, Ванери – это её дочь? Тогда Жеро приходится ей дядей. Но если он так сильно любил свою сестру, то откуда такая ненависть к этому ребёнку? Ванери напоминает ему о том дне?

Нуска нахмурился. Это было бы слишком просто. Жеро не настолько мягкотелый, чтобы пугаться лишь одного вида своей племянницы.

Что