Что касается Пола Эйвори, то, несмотря на туман, окутывавший его происхождение и его нынешнюю работу, графиня почувствовала в нем джентльмена и посчитала полезным для своей компаньонки провести какое-то время с ним и в обществе его друзей.

Квартира, куда привез ее Пол, находилась в ультрамодном районе Лондона. В доме был внушительный вестибюль, а лифт, словно золотая клетка, скользил между этажами, коридоры которых утопали в мягких коврах. Дверь им открыла сама хозяйка, и при виде ее у Люси сразу отпали все сомнения в том, не слишком ли парадно ее розовое платье. Таких женщин Люси видела только в модных журналах и с легким чувством неудовольствия подумала, что рядом с ней, одетой элегантно и сверхмодно, она похожа на игрушку с рождественской елки. Где уж ей, такой молодой и неопытной, произвести хорошее впечатление на это совершенное существо, не говоря уж о том, что нечего и надеяться стать хоть когда-нибудь похожей на нее.

— Пол! — воскликнула красавица, протягивая к Эйвори руки, и, к немалому удивлению Люси, заключила его в объятия, и покрыла порывистыми поцелуями, так что он даже не успел представить ей свою спутницу. И пока Эйвори делал усилия, чтобы уклониться от ее рук и спасти свой свободно повязанный шелковый галстук, хозяйка наконец заметила Люси, повернулась к ней и широко улыбнулась:

— Как мило, что вы пришли! — и тоже простерла к ней изящные белые руки.

За ее спиной в освещенном мягким золотистым светом холле виднелись охапки цветов, и, хотя вечер был прохладным, на пришедших повеяло теплом, благоуханием и радушием. Люси ввели в освещенный холл, и хозяйка устремила на нее пытливый взгляд своих больших, чуть смеющихся глаз, похожих на бархатистые коричневые цветы. Бриллианты у нее в ушах вспыхивали разноцветными огнями, а вышивка на кремовом шелковом платье поблескивала, словно припудренная золотом.

— Ага, значит, эта малютка — мисс Грей, о которой ты мне рассказывал, Пол, — произнесла хозяйка, бросив на Эйвори испытующий взгляд.

Пол воспользовался этим восклицанием, чтобы представить дам друг другу, и Люси узнала, что обладательницу живых карих глаз друзья называют Улла, а для малознакомых она — миссис Реншоу.

Сам Питер Реншоу расхаживал с бутылкой виски в руках среди гостей, собравшихся в большой комнате, и наполнял бокалы. Комната, как и холл, была уставлена цветами. На Люси это обилие цветов произвело должное впечатление, ведь в такое время года цветы стоили очередь дорого и в основном доставлялись из оранжерей. Некоторые дамы, находившиеся в гостиной, сами напоминали экзотические тепличные растения — так изысканно они были одеты, причесаны и ухожены. Наверное, им приходилось выплачивать небольшое годовое состояние тем, кто помогал им так выглядеть.

Ошеломленной Люси обстановка комнаты показалась похожей на театральную декорацию, поэтому она сумела сразу отметить только пышные парчовые занавеси и очаровательный бледно-лиловый ковер.

Внимательный Питер Реншоу сразу снабдил ее бокалом, и его брови удивленно взлетели вверх, когда Люси призналась, что еще никогда не пробовала виски и пробовать ей почему-то не хочется. Пол тут же быстро ее успокоил:

— Ничего, Люси, уверен, что мы сейчас найдем вам что-нибудь по вкусу — херес или джин. А то, хотите, я постараюсь раздобыть для вас апельсиновый сок?

— Да, если можно! — поспешила ответить Люси, а брови Питера Реншоу взметнулись вверх.

— Клянусь котом моей бабушки! — воскликнул он. — Как же вы вольетесь в общее веселье, если будете цедить только апельсиновый сок? Впрочем, каждому свое!

Питер Реншоу подарил Люси ослепительную улыбку, продемонстрировав два ряда ровных белоснежных зубов, — это был привлекательный молодой блондин, — и ринулся к другим гостям. Но прежде он взял с Пола клятву, что тот будет оберегать свою непьющую спутницу. Пол отвел Люси в уголок, где было меньше народа, и усадил на обтянутый шелком диванчик, а сам отправился на поиски апельсинового сока.

Если Люси по дороге сюда надеялась, что у Пола будет время уделять ей на этой вечеринке внимание, то скоро она поняла, что надежды ее напрасны. Когда они входили в гостиную, в ней стоял ровный гул голосов и непрерывно раздавался смех. Однако вскоре после их появления беседы в разных группах стали прерываться и взгляды почти всех присутствующих дам под тем или иным предлогом постепенно обращались к Полу. На этой вечеринке, как Люси заметила, гостей не представляли друг другу, и ей, одиноко сидевшей в уголке, показалось, что, посматривая на Пола, дамы либо жаждут быть ему представленными, либо, если знакомы с ним, горят желанием, чтобы он их заметил, узнал и при всех продемонстрировал свое внимание к ним. Одна пожилая леди окликнула его с дальнего конца комнаты:

— Как приятно видеть тебя, Пол!

Какой-то джентльмен представительной внешности и в летах поклонился Полу, когда тот отправился на безуспешные поиски апельсинового сока. Этот же джентльмен поклонился ему снова, еще более подчеркнуто, когда Пол спешил обратно к Люси с бокалом хереса, и этот поклон стал как бы сигналом — многие мужчины, один за другим, покидали своих собеседников и двигались к Полу. В конце концов они чуть ли не окружили его, так что ему стоило большого труда добраться до Люси, не расплескав бокал, который он вручил ей.

Сначала леди, окликнувшая Пола, а за ней целый выводок дам подошли к нему. Их иноязычный неразборчивый говор, показавшийся Люси чистой тарабарщиной, заглушил четкую английскую речь. Хозяйка дома, правда, подошла к диванчику и улыбнулась Люси, но и она, по-видимому, предпочитала следить глазами за Полом и за тем, как бурно его приветствуют дамы. Выждав удобный момент, она сама устремилась к нему, взяла под руку и отвела в уголок, где сидели менее подвижные гости, с легкой завистью наблюдавшие за происходящим. Выражение их лиц сразу менялось, как только Пол начинал любезно беседовать с каждым, кого ему представляли, и Люси услышала, как за ее спиной кто-то проговорил по-английски:

— Как приятно, когда Улле удается зазвать его к себе… Только в последнее время его никуда не вытащишь!

Но постепенно энтузиазм по поводу встречи с Эйвори утих, и Люси почувствовала, что внимание переключается на нее. Муж Уллы, несомненно, чистокровный англичанин, подошел к ней и, присев на ручку дивана, завел с гостьей разговор, а та самая пожилая леди, которая возглавила иноязычную дамскую команду, переместилась поближе к Люси и принялась внимательно разглядывать ее в лорнет с перламутровой ручкой. Она была по крайней мере лет на двадцать моложе графини Ардратской, ее седеющие волосы, подкрашенные в бледно-голубой цвет, делали ее привлекательной. На ней было черное бархатное платье, шею облегало бриллиантовое ожерелье, а кольцам на пальцах могла позавидовать сама графиня.

Леди явно сгорала от нетерпения узнать что-нибудь о Люси, и она начала с расспросов о графине.

— Я слышала, вы служите у графини Ардратской?

— Да, — подтвердила Люси, — совершенно верно.

— Наверно, вы давно с ней знакомы? Люси Ардратская никогда близко не подпускает к себе людей, если хорошо их не знает.