Но Эйвори не дал вовлечь себя в серьезный разговор.

— Когда некоторое время держишь друзей в отдалении, они, естественно, радуются встрече, — легкомысленно, с некоторой ленцой протянул он. — Так дольше сохраняешь дружбу.

— Здесь много уроженцев Серонии?

— Кое-кто есть. — Пол оглядел гостей, снующих вдоль выставленных на длинном столе закусок, болтающих, смеющихся и похваливающих хозяев, которые тоже подкреплялись рядом со всеми.

— Муж Уллы, как вы, вероятно, поняли, англичанин, а сама Улла — из Серонии; мы с ней состоим в отдаленном родстве. Вон та хорошенькая блондинка — англичанка, а молодой человек с рыжинкой в волосах, который, кажется, к ней неравнодушен, родом из Шотландии. А этот старый седоусый джентльмен с такой потрясающей выправкой — наполовину русский, наполовину серонец. А красавица, разговаривающая с моей крестной, принадлежит к очень знатному итальянскому роду.

— А ваша крестная?

— Она-то как раз наполовину англичанка. — Пол немного насмешливо улыбнулся Люси. — Ее муж умер, но ей нравится зваться княгиней Карадин.

— И все они сегодня… не знаю, как сказать… Словом, живя в изгнании, они не обеднели. Ведь некоторые из них изгнанники, я не ошибаюсь?

— Все, кто из Серонии, — изгнанники, все до единого. — Насмешка отчетливей обозначилась в его глазах. — Я знаю, вам хочется сказать, что, по всей вероятности, никто из них не унизился до того, чтобы пойти в официанты!

Люси почувствовала, как краска заливает ей щеки. Она начала было возражать ему, утверждая, что ни о чем подобном не думала, хотя в действительности больше всего на свете ей хотелось узнать, почему он служит официантом. Она воспользовалась бы любой возможностью, чтобы пролить свет на эту тайну. Вдруг она заметила, что Пол ее не слушает, что он смотрит на другой конец комнаты, где в сопровождении хозяйки появилась запоздалая гостья.

Люси тоже обернулась, чтобы посмотреть на вновь прибывшую, и испытала очень странное ощущение, будто увидела самое трудное препятствие, которое ей предстоит одолеть в жизни. Ее словно молнией пронзило — она узнала в гостье девушку с фотографии, которая стояла в рамке на маленьком элегантном письменном столе в коттедже Пола.

Никогда еще Люси не видела такой совершенной красоты… Ни одна из представительниц того же пола, что сама Люси, никогда не производила на нее такого впечатления. Красавица была, пожалуй, слишком высока, но так удивительно стройна, что это ее нисколько не портило. Короткое золотисто-коричневое шелковое платье открывало божественно длинные ноги в узких золотистых туфлях, ее каштановые волосы гладко зачесаны назад и уложены короной. Глаза, в точности как на фотографии, широко распахнуты и сверкают любознательностью и отвагой, а рот чуть приоткрыт, будто в нетерпении, и уголки губ весело приподымаются.

Люси должна была признать, что никогда еще не видела таких ярко-пунцовых губ, как у этой девушки. Она не могла оторвать глаз от ее рта.

Улла Реншоу провела новую гостью сквозь толпу и направилась прямо к Полу. Зазвучали взволнованные приветствия, а о Люси, казалось, все совершенно забыли. Пол все еще смотрел на девушку так, словно глазам своим не верил, а когда убедился, что это не галлюцинация, восторженно просиял. Девушка же, глядя на него словно прирожденная покорительница сердец, протянула к нему обе руки, как раньше Улла, но в отличие от той не бросилась к нему с объятиями и поцелуями. Она склонила блестящую темноволосую голову набок и смотрела на Пола из-под длинных черных ресниц, как из-под занавеса.

— Пол! — только и воскликнула она, будто больше и не надо ничего говорить.

— Пол! — быстро и взволнованно заговорила Улла. — Я знала, что Софи снова в Англии и что если сможет, то заглянет ко мне сегодня. Но, Пол, дорогой, я хотела устроить тебе сюрприз, потому и не предупредила ни о чем. Ну как, ты рад такому сюрпризу? Рад, что я настояла, чтобы ты пришел сегодня?

Наконец Пол вспомнил и о Люси. Наглядевшись в сияющие глаза Софи, причем смотрел он на нее так, как смотрит на приближающийся корабль потерпевший крушение моряк, оказавшийся на необитаемом острове, Пол поцеловал обе протянутые к нему руки с излишней страстностью, как подумалось Люси, пробормотал что-то насчет совершенно неожиданного, сказочного подарка судьбы и лишь потом вспомнил, что рядом с ним кто-то стоит.

— Простите, Люси, — тихо и очень официально обратился он к ней. — Из-за сюрприза Уллы я даже забыл о правилах приличия. — Затем он представил девушек друг другу. — Мадемуазель Деваржу, мисс Грей. Да, Софи, ты всегда любила преподносить сюрпризы, но этот — наиприятнейший — ни с чем не сравнится!

— Улла так и думала, что ты будешь рад, — промурлыкала Софи с притворной застенчивостью. Она протянула Люси кончики пальцев и, видимо, тут же решила начисто забыть о ней. — Но конечно, если бы могла, я предупредила тебя о своем приезде. Мы могли тогда прийти сюда вместе. — Бегло взглянув в сторону Люси, она дала понять, что та больше не существует для нее и может исчезнуть. — Я приехала вчера поздно вечером, а утром у меня были кое-какие срочные дела; днем же, как предупредила меня Улла, ты был занят, вот я и заставила себя потерпеть до вечера.

— Я думаю, она поступила правильно, — проговорила довольная Улла.

Пол начал приходить в себя после перенесенного потрясения.

— Ты говоришь, что оказалась в Лондоне только вчера, — повторил он. — Значит, ты прилетела? Прилетела совсем одна из Америки? Не побоялась путешествовать одна? — Он смотрел на девушку с нескрываемым восхищением, словно оценивая, какому риску подвергла себя такая прелестница, путешествуя одна. — В прошлый раз, когда ты прилетала сюда, тебя сопровождала тетушка Элен. Да, кстати, как она?

— С ней все прекрасно, — заверила его Софи, и в углах ее прелестного рта обозначились умопомрачительные ямочки. Ее глаза нельзя было назвать ни синими, ни серыми, ни зелеными, и чем-то они походили на глаза Люси, только казались более глубокими, бездонными. Их можно было сравнить с фиалками в лесной чаще. — Тетушка шлет тебе нежные приветы, и я надеюсь, что из любви к ней ты будешь за мной присматривать, пока я здесь. Я не льщу себя надеждой, чтобы ты взялся это сделать ради меня самой. Я не так безрассудна!

Пол улыбнулся своей самой милой и нежной улыбкой.

— Сколько я помню тебя, Софи, ты всегда именно безрассудством и отличалась, — сказал он. — Сколько ты пробудешь в Лондоне и что тебя сюда привело? Как тетя относится к тому, что ты путешествуешь в одиночестве?

— Да, я приехала одна, и по делам. Я буду работать в здешнем доме моделей. Так удачно, что у мамы есть приятельница, а у той — приятель в доме моделей, вот я сюда и попала! — Глаза у нее сияли, прелестные ямочки становились все глубже. — Если я понравлюсь, меня могут через несколько месяцев перевести в Париж. Шикарно, правда?

— Шикарно, — подтвердил Пол, не отрывая от нее глаз. Потом спросил: — А где ты остановилась?