Совершенно ясно, что исполнитель столь сложной ликвидации должен иметь железное сердце и стальные тросы вместо нервов. Именно такие кадры и подбирались в Управление специальных операций. Сети отдела "Л" охватывали весь мир, и в 1940 году, умело дергая за нужные ниточки, Судоплатов обрушил ледоруб Рамона Меркадера на голову проживавшего в Мексике злейшего врага кремлевского диктатора Льва Троцкого.

Кроме нашумевших акций, на счету УСО было множество диверсий, похищений и ликвидаций, не ставших известными широкой общественности, но оказывающих сдерживающее воздействие на заинтересованных лиц – потенциальных предателей и перебежчиков.

В МГБ, а впоследствии – в КГБ отдел "Л" сохранялся и работал довольно активно. Конечно, не так интенсивно, как в прошлые десятилетия, но достаточно для того, чтобы о «длинных руках КГБ» не забывали ни в Африке, ни в Австралии, ни на Аляске. И в ГРУ существовал подотдел физических воздействий, достающий подлых гадюк на самых безопасных и сверхохраняемых территориях.

Так что с заочными приговорами все было ясно. Угнал капитан Бейцов новейший истребитель в Японию и спрятался в США, на военно-морской базе, куда не всякая птица залетит. ПГУ[9]долго не могло до него дотянуться, но все знали: конец один. И точно, гэрэушники решили задачу, «летучие мыши» хоть куда доберутся... Упал Бейцов в ванной, прямо в своем коттедже, сломал шею. И все дела!

В последние годы за рубежом никого не устраняли, да и внутри страны с предателями цацкались, отдел "Л" атрофировался, как любой неработающий орган, а когда Комитет громили, от него и следа не осталось, как будто никогда и не было такого. Так что сейчас заочный приговор ничего не значил – не приедет же осужденный в Россию с просьбой: вот он я, шлепните меня, пожалуйста! Смертника отыскать надо, дотянуться до него – через заслоны охраны пробраться, линии сигнализации преодолеть, личных телохранителей нейтрализовать, исполнить решение Военной коллегии ( что само по себе не так просто, а в условиях нелегальной деятельности на территории чужого государства задача стократно усложняется) да суметь вернуться, пройдя сквозь сумятицу поисково-преследующих мероприятий...

Кому это делать, если отдела "Л" в природе не существует? Вроде и некому... К счастью, только «вроде». Потому что Министерство обороны в последние десятилетия разрушительным катаклизмам не подвергалось, ГРУ Генерального штаба оставалось на месте, да и подотдел физических воздействий никуда не делся. Сотрудники этого подразделения были похожи друг на друга, как торпеды, да в своей среде их «торпедами» и называли – крупные сильные тела, короткие стрижки, маловыразительные неподвижные лица, суровые, много повидавшие глаза. Наиболее опытные, отличившиеся в боевых операциях за кордоном, вместо имен имели прозвища: Карл, Франц, Гор, Пьер... Таких «торпед» экстра-класса в подотделе осталось Четверо, сейчас они с товарищами поминали Джона, погибшего в Москве во время совершенно обыденной по всем нормам и Критериям операции, проводившейся год назад. Как раз об этом и говорилось в очередном скорбном тосте.

– Смерть Василия Вертуховского показала, что безопасных операций не бывает. – Низкорослый человек с бледным, морщинистым лицом чуть покачнулся, выплеснув водку из налитой до краев хрустальной рюмки. – И вина за то, что случилось, лежит на каждом из нас, а на мне в особенности...

Начальник подотдела физических воздействий майор Плеско на миг замолчал, покаянно опустив голову. Невзрачный и щуплый, он являл полную противоположность подчиненным, хотя умел все то же, что и они, многое даже лучше.

– Понадеялись на компьютер: у Василия восемьсот пятьдесят баллов, а у того – сорок... Вот и сложили руки... Про инфракрасные очки забыли... А оно вон как обернулось...

Джон проводил ликвидацию полудохлого «червяка», проходившего в деле оперативной разработки ГРУ под псевдонимом Унылый. Но тот, входя в темный подъезд, имел обыкновение закрывать голову портфелем и выставлять вперед длинное толстое шило со сплющенным жалом. Не знавший об этой привычке Джон с размаху напоролся сердцем на сталь. Потом обстоятельства изменились, ликвидацию отменили. Унылый как ни в чем не бывало продолжает коптить небо, а одну из лучших «торпед» ГРУ сожрали настоящие черви.

– Помянем нашего друга и сделаем выводы на будущее...

Плеско пригубил рюмку и поставил ее на стол. Он не пил, ссылаясь на язву, которая у него действительно завелась лет семь назад. Впрочем, он с молодых лет был трезвенником; сказывалось строгое семейное воспитание.

Трапеза проходила в небольшом банкетном зале частного ресторана, охрану которого обеспечивал вышедший недавно на пенсию майор Сивков. На всякий случай служба внутренней безопасности оперативного отдела проверила помещение, убедившись в обещанном Сивковым отсутствии микрофонов и поставив волновую блокаду.

Теперь двенадцать оперативников чувствовали себя в уютном, богато обставленном банкетнике вполне комфортно. Они расслабились, распустили галстуки, приняли непринужденные позы. Казалось, что выпитое не сказывается на их состоянии. Но быстрый официант в черном смокинге исправно подносил литровые бутылки взамен опорожненных, и постепенно алкоголь сделал свое дело. Грубые лица покраснели – у кого всплошную, у кого пятнами, на коже выступали бисеринки пота, языки то и дело заплетались, многие галстуки полетели в угол. Однако при появлении официанта все разговоры прекращались, как обычно: водка не могла притупить профессиональную бдительность.

– Я с Василием в каких только переплетах не бывал, – завел Карл обычную в таких случаях песню. – Раз – на военно-морской базе в Штатах... Надели скафандры – и в титановую цистерну с окислителем ракетного топлива. А он бетон разъедает. Сидим в темноте, машина идет, эта гадость плещется по плечам и чуть слышно: ш-ш-ш... Верхнюю оболочку жрет!

За спиной у Карла было много сложных и опасных операций, но вспоминал он всегда только одну, оставившую неизгладимый след в его маловпечатлительной душе.

– Сколько продержится скафандр – не знаем, когда удастся выйти – не знаем... Сидим, ждем. Думаю только: быстро или медленно? Вдруг по струйке начнет просачиваться?.. Потом остановка, КПП. Они даже в бочку не заглянули: каждому ясно – невозможно там находиться... Когда выбрались, последний слой клочьями распался... – Карл налил себе и, не предлагая окружающим, выпил. – А тут какой-то заморыш...

После смерти напарника Карл по своей инициативе хотел прикончить Унылого, но случай этому помешал. Потом, уже по приказу, Карл его охранял. Но стоило «торпеде» напиться, как темное чувство мести начинало жечь могучее тело изнутри.

– Я его все равно сотру. – Огромный кулак тяжело пристукнул по полированной столешнице.

– Брось, – урезонил коллегу Франц. – При чем здесь личные интересы...

– Водки и жратвы хватает? – весело спросил бывший майор ГРУ, а ныне частный охранник Сивков, стремительно ворвавшийся вместо официанта с очередной бутылкой, которая в его руках почему-то напоминала противотанковую гранату. – Тогда и я с вами могу врезать!