Церемония восшествия на престол Тутанхамона и Анхесенпаамон проходила сначала в храме, а затем во дворце при искусном руководстве Эйе. Величественный и важный, он возглашал славу новому фараону и его возлюбленной жене. Тутанх и Анхен крепко держались за руки и все время улыбались. Они любили друг друга с малолетства, эта игра в царей им нравилась, как и маленькие короны, изготовленные специально для них. Но под конец церемония утомила их, и они охотно убежали в сад, когда им разрешили покинуть тронный зал. Вельможи расходились, низко кланяясь соправителю фараона. В душе, возможно, некоторые были недовольны тем, что фактическим властителем стал Эйе, но высказываться вслух не рисковали. Лишь визирь, который все не мог успокоиться, проходя мимо Абделя, ставшего видным военачальником, шепнул ему, что хочет срочно поговорить с ним наедине.

Они встретились в дальнем уголке огромного царского сада. Абдель, еще более возмужавший в последних стычках с врагами на границах Египта, стал сдержаннее в речах и движениях. Визирь, желая расположить его к себе, сказал:

— Ты так молод, Абдель, а уже стоишь во главе большого войска. Тебе, кажется, нет еще и тридцати?

— И потому ты считаешь, что я не заслужил такой чести?

— Заслужил, заслужил, — успокоил визирь. — Ты заслужил гораздо большего.

— Не понимаю, о чем ты.

— Чего же здесь не понять, — вкрадчиво начал вельможа. — Какой фараон нужен Египту? Смелый, решительный, умеющий повести за собой…

— Если ты так считаешь, зачем предлагал своего сына? — перебил его Абдель.

— Чтобы сбить с толку Эйе. Он теперь имеет такую власть…

— Но такой человек и нужен, пока не подрастет Тутанхамон, — снова перебил его Абдель.

— Он подрастет, но… никогда не станет таким, как ты. Все мы знаем, что принц…

— Царь! — перебил Абдель.

— Конечно, конечно, царь, — заторопился визирь. — Все мы знаем, что Тутанхамон слаб здоровьем. И будет ли блистать умом, волей, когда подрастет, никому не известно.

— Ты напрасно затеял этот разговор.

— Нет, не напрасно! С тобой огромная часть войска. Ты можешь уговорить Эйе расторгнуть ненужный кровосмесительный брак и жениться на Анхесенпаамон. Между вами не так уж много лет.

— Я воин. Мой удел — сражения, а не трон. Не толкай меня на предательство. Я уже присягнул фараону. И я обещал нашей незабвенной Нефертити, что не дам в обиду ее детей. Египетский трон принадлежит им по праву.

— А разве у тебя нет такого права? Ты тоже отпрыск древней царской династии.

— Настолько древней, что теперь и корней не найдешь. Оставим бесполезный разговор. Только из уважения к твоим заслугам я никому не расскажу о нем. Но смотри, не вздумай вредить фараону, иначе пощады тебе не будет.

— Ты не так меня понял, Абдель! Я беспокоюсь о государстве. Будут ли уважать Египет, если на его троне сидит маленький и слабый здоровьем мальчик?

— А мы на что?

В голосе Абделя было столько силы и веры, что визирь поспешил подтвердить:

— Ты верно говоришь. Наш голос тоже что-то значит. Не позволим никому править единолично!

Однако Эйе не для того посадил на трон девятилетнего Тутанхамона, чтобы позволить кому-либо вмешиваться в свои дела. Став соправителем фараона, он назначил себя и визирем. Абдель вскоре отправился в дальний поход, а бывший визирь, совсем ожиревший и отупевший от постоянной одышки, ушел на покой и смирился со своей участью. Другие вельможи тоже более занимались приумножением своих богатств, чем увеличением государственной казны, а царь и царица предавались детским забавам под присмотром слуг и стареющей Тии.

Дни и годы Тутанхамона и Анхесенпаамон проходили в играх и праздниках. Скульпторы неизменно запечатлевали два трона, стоящих рядом, а на них — двух юных и счастливых супругов. Они не расставались, за исключением тех немногих дней, когда царь отправлялся на охоту.

Тутанх был хилым с рождения. В детстве его опекали придворные лекари. Теперь уже постаревший Пенту удивлялся тому, что Тутанхамон окреп, причем настолько, что его любимым занятием стала охота, где требовались сила и ловкость.

Возможно, этому способствовало переселение царского двора в Мемфис,[24] где климат был благодатнее, чем на юге. По настоянию Эйе и Хоремхеба столица была перенесена в этот город, поближе к границе с вечными противниками — хеттами, чтобы было удобнее их контролировать. В отличие от своих предшественников — Эхнатона и Сменхкары, Тутанхамон, когда подрос, нередко сам принимал участие в военных походах или в неожиданных стычках с врагами, которые порой внезапно обрушивались на египетского фараона и его свиту даже во время охоты.

В тот день Тутанхамон, как обычно, выезжал на колеснице, окруженный конной охраной. Утро было спокойным, безветренным, солнце быстро поднималось над Мемфисом. Анхен, как всегда, провожая мужа, просила:

— Будь осторожен. Помни: ты — царь, ты нужен своей стране… и мне.

Стоявший рядом Эйе добавил:

— Жаль, что ты так торопишься на охоту. Я подготовил несколько документов. Осталось только подписать.

— Вернусь — почитаю, — заверил фараон.

— Читать не обязательно, надо подписать. Я только хочу, чтобы министры поумерили свои аппетиты.

— Да, да, ты мне уже говорил об этом, — поспешно ответил Тутанхамон. — Но я должен почитать…