Сезонов вздрогнул, будто его дернули током, как зверя с полигона, опустил руку в карман спинки водительского кресла и достал зажигалку с еще полной сигаретной пачкой. Зажав сигарету во рту, он щелкнул зажигалкой, но поднес ее не сразу, а смотрел на пламя, на маленький, яркий, горячий огонек. Такой же опасно жгучий, как взгляд той твари, что смотрела на него, вцепившись в дерево. Такой же красно-оранжевый, почти как устрашающие зрачки существа. Подполковник резким движением вынул сигарету изо рта и, смяв ее, вместе с зажигалкой кинул обратно в карман кресла перед собой. Закрыл глаза ладонью и бессильно застонал.

Чудовища существовали на самом деле. И он их видел. И их двое. Если двое — вдруг больше? Не хотелось об этом думать. И почему эти твари, хоть и под охраной, разгуливают за пределами полигона? Кто дал санкцию? Они ведь могут повести себя совершенно неадекватно, вырваться на дорогу и жрать все автомобили подряд — их крупные и сильные челюсти вполне могут порвать покрышки и прокусить дверь.

Багров умело врал, что не видел ничего странного и страшного на полигоне. Но теперь ясно, что видел, и даже мог так же, как те военнослужащие, следить за существами. Как он повел себя, когда увидел их впервые? Боится ли их до сих пор?

А Ярков? Его эмоции теперь пережил подполковник, может даже в тройном размере или больше. Журналист видел одну тварь издалека. А Сезонов столкнулся с обеими и был всего в пяти метрах от одной.

А Арсений… Неужели он действительно был напуган до смерти? Других свидетельств о насильственной смерти нет. Что ж, и такое, конечно, возможно: умереть от страха в буквальном смысле. Но чтобы это произошло с крепким, здоровым Ковалевым… Даже не верится…

Не верится…

Не верится в существование тех зверей, которых все они видели воочию…

Сезонов забылся беспокойным, тревожным сном.

День 5

Дважды на него накидывались мерзкие существа и дважды, отступая от их нападения и падая в бездонную яму, он просыпался. Всё еще была ночь, такая длинная, будто вечная. Рука затекла. Лицо пылало. Было жарко, душно. Организм боролся с кровопотерей и сигналил Сезонову о помощи. Но у того не было ничего жаропонижающего и он не хотел прибегать к сторонней помощи специалистов, обнаруживая себя. Бутылки воды в машине нет. Подполковник облизывал губы и смахивал с лица липкий пот, сжимал перебинтованное плечо здоровой ладонью, тщетно пытаясь утихомирить пульсирующую, неприятную боль, закрывал глаза и вновь проваливался в никуда.

На этот раз из обрывочных сновидений его вырвал резкий мужской голос и частый, громкий стук в боковые стекла. Нехотя просыпаясь, тяжело приводя сознание в норму после сложной, тяжелой ночи, Сезонов поднял голову и, щурясь после несладкого пробуждения, посмотрел в сторону лобового стекла. Перед машиной стоял невысокий и кругленький мужичок под шестьдесят с пепельными волосами и бородой, одетый в тренировочную куртку нараспашку и полосатую футболку, обтягивающую выпирающий живот — вероятно, хозяин одного из гаражных боксов. Дедок с суровым видом обрушивал большой кулак на стекло двери со стороны водителя и, видя дремавшего Сезонова в салоне, указывал ему уехать.

Подполковник медленно сел, потирая шею и разминая руки после неудобной позы во сне, неспешно перебрался на водительское кресло. В голове еще гудело, но боль в плече утихла. Разблокировав автомобиль, Сезонов опустил стекло и, еще не до конца очнувшись, посмотрел на пенсионера.

— Вы кто такой? Вы не из наших, не хозяев. Что здесь делаете? Почему тут находитесь? А-ну, поехал вон!

— Спокойно. Министерство обороны, — пробормотал Сезонов, одной, здоровой, рукой расстегивая внутренний карман куртки, оставленной на переднем пассажирском кресле, вынул удостоверение и в открытом виде развернул корочку кооперативщику.

Тот, наклонившись вперед, внимательно вчитывался в имена и звания, а затем, будто растерявшись, поняв, с кем имеет дело, сделал пару шагов назад и приложил ладонь к козырьку грязно-белой кепки:

— Виноват, товарищ подполковник. Не знал, понятия не имел. Вячеслав Ильич, Федоров, разрешите.

— Очень приятно, Федоров Вячеслав Ильич, — произнес Сезонов, откладывая удостоверение в сторону и оглядываясь. Солнце уже встало, было ясно и почти безоблачно.

— Который час? — подполковник посмотрел на кооперативщика, проводя ладонью по лицу, снимая с глаз оставшуюся дрёму.

— Десятый час, семь минут.

Пенсионер посмотрел на наручные часы, загнув рукав куртки.

— Спасибо. Я… поеду… — Сезонов поднял стекло и повернул ключ зажигания.

— Ага… — кивнул Федоров, отходя в сторону и освобождая дорогу для выезда «нивы».

Машина подполковника медленно свернула на неровную земляную дорогу между гаражами и выехала перед промзоной, сигналя поворотниками на полосе в сторону городского центра. Сезонов был серьезен и сосредоточен. Ему в голову пришла поразительная в своей отчаянной смелости и одновременно безумная в рискованности идея: он должен, ему просто необходимо поехать в военно-следственное управление, найти главного, поймать следователя, который развернул его на подъезде к полигону, и рассказать об увиденном ночью. Пусть посчитают за сумасшедшего. Пусть заподозрят в преступлении. Пусть задержат до выяснения всех необходимых обстоятельств, почему он, московский офицер, оказался у ярославской спецчасти. Пусть делают и говорят что хотят, но важно поделиться увиденным с кем-то из местных высших командиров — хоть бы у них оказались смелость, решимость и малая капля доверия к нему, столичному военнослужащему, чтобы навести справки о действительно происходящих на территории полигона вещах. Быть может всё, что предпринималось Сезоновым ночью, окажется не таким напрасным.

Но сперва надо пусть даже на короткое время отре́зать за собой возможные хвосты и понять, представляешь ли ты реальную опасность для ярославского гарнизона тем, что узнал тайну, неизвестную многим.

Подполковник остановил машину за два квартала от гостиницы во дворе жилого дома и дошел до нее пешком, по пути поглядывая по сторонам.

— Меня никто не спрашивал? Вечером, ночью, сегодня утром? Я из семнадцатого номера, — обратился он к девушке-администратору за стойкой регистрации постояльцев. Чтобы никто не обращал внимание на раненое плечо, Сезонов перекинул через него сложенную вовнутрь куртку, скрывая и нестертые кровавые пятна на ней.

— Нет, никто. А должны были? — девушка подняла на него глаза.

— Нет. Ладно. Дайте ключ.

Осмотрев номер и удостоверившись, что в него действительно никто не заявлялся, ничего не брал и тем более не оставлял, подполковник быстро и осторожно, насколько это оказалось возможно, принял душ и перевязал плечо. За ночь бинты пропитались кровью, зато сейчас на ране образовалась корка, чему в коей-то мере поспособствовала и нанесенная мазь. Потом была предпринята попытка стереть оставшиеся