Новая элитная высотка стояла на набережной, и, на мое счастье, на крыльце стоял красивый высокий парень в форме охранника и курил. Взглянув ему в лицо, я поняла, что надо просто заплатить, причем немало – это вам не пенсионерка-консьержка, которая рада поболтать, понимай – посплетничать, это уже другое поколение. Подойдя к парню, я представилась, показала удостоверение и напрямую сказала:

– Лишняя тысяча не помешает?

– Никогда! – с готовностью отозвался охранник. – Только смотря чего узнать хотите, а то у нас тут такие важные люди живут, что болтливость выйдет себе дороже.

– Не выйдет! – заверила я его. – Здесь на первом этаже жила Смирнова Валентина Дмитриевна. Года два с лишним назад въехала.

– Понял! Спрашивайте! – охотно согласился он отвечать на мои вопросы.

– А чего спрашивать? Давай все с самого начала! – потребовала я.

– Ну, ремонт там закатили офигенный! Причем не гасты работали, а солидная бригада, спецовки с логотипом, мужики знающие, не халтурили! И на лестницах, внутренней и наружной, специальный съезд сделали. Мы все гадали, кто тут жить будет, думали, семья с маленьким ребенком. А вот, когда начали мебель завозить, у нас всех глаза на лоб полезли – сплошное старье, еще с прошлого века! Нет, все в рабочем состоянии, но… – он покрутил носом.

– С шикарной квартирой и евроремонтом не вяжутся, – понятливо покивала я.

– Точно. А потом и старуха с девчонкой заехали. Старуху-то из «Скорой помощи» на носилках вынесли. Причем «Скорая» была частная, потому что в государственной санитаров давным-давно уже нет. Мужик тут крутился, сын ее, на персоналке, с водителем. Но… – он покривился. – «Волга», так что средней руки начальничек. Мы так поняли, что это мать его, а девчонка – прислуга. Ну, стали они жить. Как погода хорошая, так девчонка – ее Надя звали – старуху на инвалидной коляске на прогулку на набережную вывозила. Мы помогали, конечно, и спустить, и поднять – куда ей одной.

– А что эта Надя собой представляла? Как они сосуществовали? Мирно, не очень? – допытывалась я.

– О-о-о, эта Надя со старухой как с родной возилась. Все «мама Валя» да «мама Валя». Нет, она за старухой хорошо смотрела, – уверенно сказал парень. – Нормальная девчонка!

– Красивая? – поинтересовалась я.

– Красивая? – переспросил он и задумался. – Да нет, скорее милая. Домашняя какая-то. Я бы на такой, не задумываясь, женился. По виду ясно, что порядочная, честная, умная, работящая, скромная. Да это клад, а не жена.

– Чего ж поухаживать не попробовал? – рассмеялась я.

– А когда? – спросил в ответ он. – Ее же и видно почти не было, все время дома. Продукты водитель привозил, врачей опять же. Если она по делам убегала, то ненадолго. А когда старуху в больницу увозили, так она с ней уезжала. Когда познакомиться? Да и небезопасно это оказалось, – со значением сказал охранник.

– Даже так? – удивилась я.

– Вот именно! Тут у нас Сашка был, семейный он, но котует!.. – Парень аж глаза закатил, чтобы дать мне понять, какой этот Александр ходок по женской части. – Так он глаз на нее положил и хвалился, что оприходует. Попытался он ее зажать, когда она выходила мусор выбрасывать, а она вырвалась и домой убежала. А где-то через час вызывает его директор нашего ЧОПа и сообщает, что он с этой минуты уволен по статье за то, что к жильцам пристает. А мы-то все Надю простой прислугой считали!

– Тебе Сашка все это сам рассказал? – спросила я.

– Ну да! Меня же с выходных вызвали, чтобы я его сменил, – объяснил он. – Ну, Сашка взбеленился и высказал этой Наде все, что о ней думает.

– Не стесняясь в выражениях, – язвительно добавила я.

– Конечно! – удивился моей язвительности охранник. – Он же из-за нее работу потерял, а мы ею дорожим. Сама посуди, сутки через трое, подрабатывай – не хочу и трудовая пристроена. А куда ему после такого податься? С такой записью? А на руках семья! Жена и ребенок.

– А раньше он о них не мог подумать? – не удержалась я. – Прежде чем Надю эту в углу зажимать?

– Да кто же знал-то, что так выйдет? Сашка парень видный, девки сами вешаются, – начал оправдываться парень. – Только боком ему это вышло. Он потом специально предупредил, чтобы мы от этой стервы подальше держались, и вид у него был не ахти. Нет, он парень, как и все мы, неслабый, крепкий, тренированный. Да только намял ему бока какой-то мужик до того умело, что серьезных повреждений нет и жизни нормальной тоже – все болит, не вздохнуть, ни выдохнуть, ни сесть, ни встать. Словом, мастер поработал. Ну, мы с ней с тех пор исключительно вежливо, «здрасте», «до свиданья» и больше ничего.

«Ну вот, теперь я знаю, что имеется в виду под некоторой работой, – подумала я. – Естественно, это Красавчик организовал такой воспитательный процесс, так сказать, показательную порку. Надя пришла расстроенная, Валентина Дмитриевна это увидела, выспросила, тоже расстроилась и позвонила Вадиму, а для него душевный покой матери превыше всего. Он сказал Красавчику, а тот принял меры. Когда это не подействовало так, как предполагалось, пришлось объяснять доходчивее, но без ущерба для здоровья воспитуемого. Да, все в рамках закона».

– А кто к ним ходил? – спросила я, возвращаясь к нашему разговору.

– Сын, само собой, – начал перечислять охранник. – Два-три раза в неделю точно, да и ночевал иногда. Старухины подружки, бывало, что и с внуками. А может, соседки со старой квартиры. Мужик какой-то навещал, старый, седой. Все вроде. Ну, врачи, это само собой.

– Валентина Дмитриевна умерла полгода назад. Как это все было? – поинтересовалась я.

– Так ее в больницу увезли, мы внимания не обратили – не в первый же раз. А вот обратно она уже не вернулась. Одна только Надя пришла через несколько дней. Зареванная так, что не лицо у нее было, а кусок сырого мяса, – сочувственно покачал головой парень. – Любила она старуху! Сильно ее смерть переживала! Только отсюда ее не хоронили, из больничного морга, наверное.

– А ты знаешь, что Валентина Дмитриевна квартиру Наде завещала? – спросила я.

– Догадались мы, раз она тут жить продолжала, а сын старухин, Вадим, кажется, больше тут ни разу и не был. Нет, ну что старуха думала, когда чужой девчонке квартиру оставляла? – возмутился он. – Ты знаешь, сколько «трешка» в этом доме стоит?

– Догадываюсь, – пожала плечами я.

– Вряд ли, – ехидно заметил он. – До девяти миллионов доходит!

– Ничего себе! – даже присвистнула я.

– Вот именно, – с таким удовлетворением сказал он, словно все квартиры в доме принадлежали ему лично. – Нет, ну ты представь! – никак не мог успокоиться он. – Наде и квартира, и все остальное, – он снизил голос до шепота. – Я краем уха слышал, что и все сбережения тоже ей отошли.

– Где слышал? – насторожилась я.

– Да тут старуха одна приходила… Ну из тех, что раньше бывала, – объяснил охранник. – У нее еще внук бешеный, ни минуты спокойно постоять не может. Так вот, она с Надей довольно громко разговаривала. Проще говоря, скандалили они. Старуха говорила, что несправедливо, что Надя стала единственной наследницей, и ей надо с Вадимом поделиться.