управляла этим местом, должно быть, почувствовала, что зло приближается к ней, и ушла до того, как оно прибыло. Хорошо еще, что у монстров есть два заложника, с которыми можно торговаться, если они вообще планируют вести переговоры. Иначе, зачем было оставлять ее в живых?

Три демона за пределами офиса болтали, поедая с витрины шоколадные батончики только для вида. Ни один волк в здравом уме не прикоснется к содержащимся в них ядохимикатам. Она улыбнулась. Их меняют только один раз в год. Надеюсь, эти ублюдки получат пищевое отравление. Обертки сморщились, когда они разорвали их, и, по крайней мере, один из них ел с открытым ртом, звук, казалось, усилился в крошечном пространстве.

Хрусь-хрусь-хрусь.

Чавк-чавк-чавк.

Господи, неужели мать не научила его хорошим манерам?

Да уж.

Как будто у демонов есть манеры.

Злобные демоны, в сочетании с шоколадом, который они потребляли. Господи, она больше никогда не будет смотреть на шоколад так, как раньше.

Поскольку дверь в кабинет была единственным выходом, а Лив не могла выносить вид этих троих, оставшихся присматривать за ней, она решила сидеть тихо, пока не придумает, что делать дальше. Спокойствие будет ее самым большим оружием.

— Остальные будут здесь на закате, и тогда мы разорвем эту дыру на части.

Она склонила голову набок.

Другие? А сколько их было?

— Что мы будем делать с этой девчонкой?

— Аджани сказал пока не трогать ее. У него есть особые планы, связанные с ней. От нее воняет тем агентом, который убил Нури. Он хочет наказать его. Заставить его чувствовать такую же боль.

Я воняю?

Лживый. Грязный. Потный. Ублюдок.

Лив оглядела офис в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь ей освободиться, но они тут все опустошили: стол, стул, все остальное. Тем не менее, они не были слишком хороши в связывании. Она скрестила свои запястья, одно поверх другого, небольшой поворот рук, у нее будет пространство, чтобы выскользнуть из пут. Что касается ее ног, то она могла бы вставить конец одного из шнурков от запястья в прорезь, и вуаля, она была бы свободна.

После нападения она прошла несколько курсов выживания у человека, который работал телохранителем у богатых людей, одного из ее кузенов из стаи койотов, который сжалился над ней. Слава Богу, она знала, что делать в ситуациях похищения.

Лив пыталась освободиться. Если она порвет стяжки и все еще не сможет выбраться со станции, все ее попытки сбежать будут напрасны. Ей нужно дождаться подходящего момента, чтобы сделать свой ход. И когда это случится, ей придется действовать быстро.

— Ты съел все конфеты.

— Я был голоден.

— Ты не один такой, идиот.

Бах!

Что-то шлепнулось вниз, а затем послышались звуки борьбы.

— Ууууу.

Стук. Визг. Рычание.

— Прекратите, — крикнула женщина. — Если кто-нибудь из этих псов окажется поблизости, они услышат, как вы тут шумиште. Ех-хе-хе.

Хорошая мысль.

Волки могли быть достаточно близко, чтобы спасти ее, или, по крайней мере, хотя бы один, особенно с тех пор, как часовой, который следил за Лос-Лобос, исчез. Возникла идея. Обратиться, убежать и позвать на помощь. Но как можно обратиться после того, как в течение многих лет ты этого не мог сделать?

Нужно почувствовать связь. Она чувствовала своего койота прошлой ночью, и может быть, она сможет освободить ее. Лив должна что-то предпринять.

Лив закрыла глаза и потянулась к животному внутри себя. Ее кожа зудела и горела, как будто она сидела на куче огненных муравьев. В детстве она однажды обращалась. Забавно, но чувства все те же. Неприятные. Она ахнула, глядя на свою слишком человеческую руку. Что ж, попытка номер один определенно стоила того. Лив — один, койот — ноль.

Она чувствовала ее прошлой ночью, а теперь, казалось, та отступила. Койот есть, но не хочет появляться. Ее просто нужно уговорить.

Ну же. Я нуждаюсь в тебе.

Лив настроилась снова, и ее ноги нагрелись, как будто она стояла на горячем асфальте, и жар затопил ее.

Больно!

Обжигающе. Терзающе. Лив ахнула и, задыхаясь, перекатилась на колени.

Окей, не так просто, как я помнила, и чертовски неприятнее, чем сидеть на муравейнике.

Почему она забыла о боли? Может быть, ее койот вспомнила об этом и поэтому она спряталась? Лив стиснула зубы и снова сосредоточилась. Перед ее глазами встала белая вспышка.

— Ааа.

Как резинка, натянутая до предела, ее контроль соскользнул, и она вернулась к тому, с чего начала. На лбу у нее выступили капельки пота. Вкус крови почувствовался на языке. Она рухнула на пол на бок и сделала глубокий вдох. Все еще человек.

Я могу это сделать.

— Вы слышите что-то?

— Это человечка. Она там и никуда не денется.

Сейчас или никогда. Если она собирается бежать, то не может больше ждать.

Выходи. У тебя нет времени на игры.

На этот раз сильнее. Ее одежда затрещала, и ее место занял мех. Стяжки упали с ее ног. Хрясь. Хрясь.

Она выгнулась дугой.

— О, иди….

Ее голосовые связки сжались, напряглись, изменились, она больше не могла говорить, и ее предложение закончилось рычанием. Кости удлинились. Острые клыки опустились вниз, и кровь потекла из ее десен.

Кха-кха-кха.

Лив поднялась с живота и встала на дрожащие лапы.

Чёрт возьми! Я сделала это.

— Ты уверен, что это человечка. Мне показалось, что я слышал…

— Если ты мне не веришь, иди посмотри. Неужели от нее пахнет псиной, еще запах, кроме, как того агента-волка?

Шаг. Шаг. Шаг. Клик.

Ручка на двери повернулась. Лив зарычала и присела на корточки, готовая прыгнуть и побежать туда, где они оставили дверь открытой, когда втащили ее внутрь. Она могла бы поспорить, что они не поймают ее, а свобода была в менее чем в пятнадцати футах от нее. Быстрые и хитрые, койоты, как правило, были мастера побегов в мире