от 1199 года разрешал конфискацию земель еретиков, а крестоносные буллы Папы недвусмысленно предлагали эти земли тем, кто сможет их взять. Филипп II Август, правда, выдвигал серьезные оговорки на этот счет. Но они не были общеизвестны. Да и не было бы большой разницы, если бы они были известны, ведь если Эрве де Донзи, в 1199 году, без всякого на то права смог захватить графство Невер, то предприимчивый охотник за удачей, при полной поддержке Церкви, мог отвоевать графство Тулуза у его недостойного владельца.

Иннокентий хотел бы, чтобы Филипп Август еще и оплатил значительные расходы на крестовый поход. Но французский король был столь же прижимист в этом вопросе, как и во всех остальных, и Иннокентий был вынужден запустить руку в собственную казну. Епископам и дворянам было предложено внести десятую часть своих доходов в счет расходов на это предприятие. Кроме того, дворяне, принявшие крест, должны были вооружить и снабдить себя и свои контингенты, а это были значительные расходы, которые даже герцог Бургундский мог покрыть только за счет залога своих доходов монастырям.

Раймунд VI оказался слабым и беззащитным перед лицом надвигающейся бури. Осенью 1208 года он отправился на север, чтобы повидаться с Филиппом Августом. Но хотя король не проявил энтузиазма по поводу крестового похода, он не забыл, что Раймунд женился на сестре английского короля в то время, когда Англия и Франция находились в состоянии войны, и что тулузские солдаты были обнаружены среди гарнизона Фалеза, когда он сдался королевской армии в 1204 году. Любая привязанность Филипп Август к своему беспокойному кузену, конечно же, исчезла, когда граф отправился ко двору врага французского короля, императора Священной Римской империи Оттона IV. Оттон был сюзереном Раймунда по его провансальским владениям. Но цель этого визита неясна, и трудно понять, какая выгода от слабого и недалекого императора могла стоить непримиримой враждебности Филиппа Августа. Оттон в то время находился в процессе переговоров о союзе с английским королем Иоанном. Раймунд почти наверняка знал об этом и, возможно, надеялся, что военная диверсия на севере отвлечет крестоносцев, которые уже готовились к вторжению в Лангедок. Но Оттон, находившийся на закате своей карьеры в Германии, и был не в состоянии предложить графу больше, чем сочувствие и совет. Несомненно, именно на обратном пути из этого бесплодного путешествия Раймунд посетил в Обене Арно-Амори в последней надежде предотвратить угрожающее вторжение. Это была их первая встреча после убийства Пьера де Кастельно. Раймунд преклонил колени у ног аббата со всеми признаками смирения и раскаяния и умолял о прощении. Но Арно-Амори отказался простить его теперь, когда подготовка к крестовому походу зашла так далеко, ведь это сам Папа отлучил его от церкви, и только Папа мог снять отлучение[5].

Раймунд вернулся домой вскоре после Рождества в атмосферу, омраченную папским интердиктом. Цистерцианцы проповедовали крестовый поход в Провансе и на севере его собственных владений. В Сен-Жиль монахи эксгумировали тело Пьера де Кастельно в годовщину его смерти и обнаружили, что оно нетленно. От саркофага, перенесенного теперь в крипту аббатской церкви, исходил "запах святости", свидетельствующий о жизни усопшего, угодной Богу, хотя на самом деле он часто был результатом помазания тел арабской миррой и другими ароматическими смолами[6]. Инициация культа мученика стала неблагоприятным событием для неистовых попыток Раймунда найти союзников в своем собственном графстве. Жители Нима были публично прощены за то, что поддержали его врагов и разграбили его дворец в предыдущем году. Он подтвердил привилегии крошечного графства Мельгёй, где, поскольку оно удерживалось как папский фьеф, он был особенно уязвим. В середине января граф посетил своего племянника Раймунда-Роже Транкавеля, виконта Безье, и предложил заключить союз или хотя бы перемирие перед лицом общей опасности. Но старая ненависть была слишком сильна для виконта, который не понимал, что крестовый поход угрожает ему не меньше, чем его сюзерену. Он отказался сотрудничать, и расстроенный Раймунд удалился в долину Роны.

В Риме Иннокентий направил еще один призов баронам Франции и начал составлять подробные планы проведения крестового похода. "Используйте хитрость и обман как оружие, ибо в данных обстоятельствах обман — не более чем благоразумие", — советовал Иннокентий своим легатам. Они не должны были начинать с нападения на графа Тулузского, но сначала должны атаковать самих еретиков. Граф не захочет рисковать своим княжеством, помогая им, а когда его союзники будут уничтожены, легаты смогут расправиться и  с ним. "Таков мой совет, — заключил Папа, — но, поскольку вы будете на месте, используйте свое собственное суждение, как подскажут обстоятельства момента и вдохновение Господа".

Раймунд не мог знать об этом письме, но он уже понял, что его единственной надеждой является полная капитуляция. Это было нелегко. Нужно было обойти несговорчивого аббата Сито, обратившись через его голову к Иннокентию III. Поэтому в конце января в Рим было отправлено посольство с инструкциями согласиться на любые условия, какими бы унизительными они ни были, если Папа только пришлет ему легата менее непреклонного, чем Арно-Амори. Раймунд пообещал сделать все, что от него потребует Папа, даже обязался передать Церкви семь замков и графство Мельгёй в качестве подтверждения своего хорошего поведения. Если бы потребовались дополнительные доказательства неуклюжести Раймунда как дипломата, их обеспечил его выбор послов. Среди них были Раймунд де Рабастан, бывший епископ Тулузы, и Бернард де Монто, архиепископ Оша; оба имели репутацию красноречивых ораторов, но первый был смещен легатами в 1205 году за подкуп своих избирателей, а второго должны были отправить в отставку в 1211 году из-за недостатка евангельского рвения. Тем не менее, этим бесперспективным эмиссарам удалось добиться назначения двух специальных легатов для получения безоговорочной капитуляции графа. Новые легаты, апостольский нотариус Мило и каноник по имени Тедизий из Генуи, оба были итальянцами, совершенно не имевшими опыта в делах Лангедока. На какое-то время восторг Раймунда не знал границ. Он был бы менее доволен, если бы прочел тайные инструкции выданные Мило. Ведь Иннокентий был не более склонен, чем Арно-Амори, отказаться от крестового похода теперь, когда приготовления были почти завершены. Без постоянной угрозы применения силы не было никакой гарантии, что Раймунд сможет или захочет выполнить свои обещания. Соответственно, Мило должен был стать не более чем рупором для Арно-Амори. "Аббат будет принимать решения, — сказал ему Иннокентий, — а ты будешь его инструментом, потому что граф подозревает его, но не тебя". Арно-Амори встретил новых легатов в Осере и дал им инструкции. Не должно было быть и речи об отказе от крестового похода против подданных Раймунда, даже если сам граф решил покориться. Более того, Арно-Амори сильно сомневался в искренности Раймунда и велел двум итальянцам относиться