– Беспокоиться о близких – это вполне естественно, – невозмутимо произнёс пастор, – тем более я слышал, вы с Мэдлин собираетесь вскоре пожениться.

– А здесь ничего не утаишь, да? Все про всё знают?

– Ну почему же, не все и не про всё. Мне об этом сказал утром Джеральд. Он тоже беспокоится за вас и за Мэдлин.

– С чего бы ему за нас беспокоиться? Не такие уж и близкие мы люди, если говорить вашими словами. Мёрдок он совсем не знает. Впрочем, как оказалось, я тоже не очень-то её знаю.

Стэн почесал в затылке и вернулся к кушетке.

– А вы здесь давно, в этом городе? – спросил он практически сразу, не дав пастору произнести то, что тот собирался.

– Двадцать лет. Я помню Мэдлин ещё маленькой. Ей всегда были больше по душе мальчишеские забавы.

– Ничего не изменилось.

– Ну а вы, мистер Флеминг, чем вы занимаетесь?

– А вы сохраните тайну исповеди, если я скажу вам правду?

– Всё, что вы скажете, в любом случае останется между нами. Вы хотите исповедаться? – пастор сел на стул доктора и положил руки на колени.

– Я наёмный убийца, – спокойно и тихо произнёс Стэн.

О’Грэйди чуть склонил голову, но не подал вида, что это заявление шокировало или хотя бы удивило его. Однако он не сразу нашёлся что ответить.

– Шутка, святой отец, – рассмеялся Флеминг.

Как бы чертовки ему хотелось сейчас покаяться и излить душу, скинуть всё, что накопилось…

Пастор улыбнулся.

– Знаете, я бы не стал спрашивать, как это получилось, я бы спросил, что вы чувствуете теперь… Но раз это шутка, что ж, она весьма остроумна, мистер Флеминг.

– Знаете, я бы ответил, что чувствую разочарование и досаду, – ответил Стэн. – Чем бы я ни занимался, я не чувствую от этого удовлетворения. Мне постоянно кажется, что я не на своём месте. Да и может ли быть своё место у такого человека, как я? У сына британского офицера и… – он поднял взгляд и замолк.

Дверь открылась, и вошла Мёрдок. В комнате повисла пауза.

– Я помешала? – она посмотрела на мужчин.

– Спасибо вам за разговор, святой отец, – Флеминг слез с кушетки и протянул руку пастору.

Тот поднялся навстречу:

– Мы можем продолжить его в любой момент, когда захотите. Если захотите. Всего доброго, поправляйтесь, мистер Флеминг. Мэдлин, – кивнув Мёрдок, он вышел из комнаты.

– Чему я помешала? – спросила Эм, когда они остались вдвоём.

– Очередной непоправимой глупости, которую я чуть не совершил… Ты принесла?

Мёрдок молча поставила коробку на кушетку. Стэн Ли приготовил ампулы и шприцы. Устроившись удобнее, он натренированным движением ввел морфий.

Эм за это время не произнесла ни слова. Лишь когда он расслабленно откинулся назад и закрыл глаза, она сказала:

– Мы договорились не задавать друг другу вопросов, и я не спрашивала, но… тебе не кажется, что кое в чем тебе стоило бы объясниться?

– У того парня оказались хорошие телохранители. Я сделал свою работу, но меня подстрелили. Пришлось хорошо постараться, чтобы они не вышли на мой след. Мне пришлось прятаться. Это сложно, когда у тебя в боку пуля сорок пятого калибра… – Стэн усмехнулся и посмотрел на Эм. – Я приехал сразу же, как только смог. Как только понял, что это будет безопасно. И для тебя тоже. Признаться, когда я узнал, что ты здесь, подумал, что это хорошее укрытие. Остаться здесь месяца на два-три, и все про меня забудут…

– И свадьба – хорошее прикрытие, да?

– Свадьба, что? Нет! Я… Это было искренне. Я действительно хочу жениться на тебе! – он подался вперёд и взял её за руку. – Только ради тебя я вернулся с того света. Знаешь, Мёрдок, я долго искал смысл жизни. Деньги, на которые можно купить всё, что пожелаешь, не лечат эту огромную чёрную дыру внутри меня. А ты – лечишь. С тобой я хочу просыпаться утром. Эм…

Он притянул её к себе и прижал так крепко, что у Мёрдок перехватило дыхание. Она обняла его в ответ и зарылась пальцами и лицом в волосы.

– А ты что? Передумала? – чуть отстранившись, он взглянул на неё снизу вверх.

– Нет.

– Вот и прекрасно. Как только разберемся с тем, что творится в этом городишке, сразу же и отпразднуем. О’Грэйди уже в курсе.

– И почему я не удивлена…

– Эй, а ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Рассказать? О чём?

– Что там за история между тобой и этим мальчиком, Джорджем?

– Нет никакой истории, – улыбнулась Мёрдок и отодвинулась, но Стэн удержал её.

– Мне показалось, что ты произвела на него неизгладимое впечатление. Посильнее, чем смерть его любимого дядюшки.

– Ты что, ревнуешь? К Джорджу? – Эм рассмеялась, видя, как посерьёзнел Стэн.

– Почему ты не можешь просто ответить?

– Потому что я не понимаю причин этого приступа недоверия. Раньше ты мне доверял или по крайней мере умело делал вид. Что изменилось? Статус жениха обязывает устраивать мне сцены ревности?

– Эм, прекрати, ты сама сейчас усугубляешь ситуацию.

– О боже мой! – Мёрдок закатила глаза. – Нет никакой истории. Малыш Джорджи просто увидел меня у озера. Где я купалась. Без одежды. Естественно, это произвело на него впечатление, вряд ли он прежде видел обнаженную женщину.

– Так.

– Стэн…

– Нет, подожди, у озера? Когда я шёл за тем парнем, который ударил меня ножом, мне показалось, мы проходили мимо озера.

– Да, это было то самое озеро, – подтвердила Мёрдок.

Стэн схватил её за руку и резко притянул к себе.

– Ты понимаешь, что могло произойти?

– Да! – чуть ли не выкрикнула Эм. – Но я тогда не знала, что там обитают беглые преступники.

Пару минут они провели в молчании, прежде чем Мёрдок снова не заговорила.

– К тому же… что уж такого страшного могли мне сделать какие-то двое или трое головорезов? Я бывала в ситуациях и похуже… Казимир Яблонски не всегда был моим другом. А у портовых матросов бывает побольше чести, чем у благовоспитанных жителей белых пригородов, которые ходят на мессы по воскресеньям… Хочешь узнать, как все началось, Стэн? – Флеминг кивнул, и Мёрдок села рядом с ним на кушетку. – Тогда слушай…

День, когда мой мир изменился навсегда… Да, я прекрасно помню его. Я стояла на коленях перед алтарём, покусывая исколотые иголками для шитья пальцы, и разглядывала облупившуюся краску на фреске. С неё на меня смотрел Иисус. Его ладони были сложены в молитве, а голова наклонена на бок, и взгляд был полон такой вселенской тоски, что мне впору было раскаяться во всех своих грехах и поклясться больше никогда так не поступать, как я поступила в то утро. О, не стоит думать, что я совершила в тот день нечто ужасное. Вовсе нет. Я просто задала вопрос, которому было слишком тесно в моей голове. Мне всего лишь нужно было понять, обижаться или же, наоборот, гордиться тем, что девчонки называют меня суфражисткой.