— Когда вскрытие?

— Сегодня... немедленно! Ты снова заставляешь меня сомневаться!

Теперь я уже не удивлюсь, если она окажется напичкана мышьяком!

Пат отшвырнул вилку, с шумом отодвинул стул и подошел к телефону.

Вернувшись, он буркнул:

— Через два часа будет готово заключение.

— Спорю, что это ничего не даст.

— Почему?

— Потому что кто-то чертовски хитер!

— Или ты чертовски глуп.

Я закурил и улыбнулся ему, вспоминая все, что мне известно об утопленниках.

— На мою глупость можешь не надеяться.

— Думаешь, это связано с Нэнси?

— Да.

— Тогда представь мне доказательства, Майк. Вез них я не могу и пальцем шевельнуть.

— Ты их получишь.

— Когда?

— Когда в наши руки попадет тот, кто достаточно много знает.

Пат взялся за спагетти, а я прикончил бутылку. Только Пат закончил трапезу как его позвали к телефону.

Через пять минут он вернулся с ухмылкой.

— Твоя теория провалилась. Специалисты перепроверили записку.

Совершенно никаких сомнений, что писала ее Минор. Подделка исключается.

Выбрось этот бред из головы.

Я нахмурился — здесь, по крайней мере, ошибки быть не может.

Пат наблюдал за мной.

— Теперь, сам понимаешь, дело у меня заберут.

— Остается еще вскрытие.

— Хочешь на нем присутствовать?

Я покачал головой.

— Нет, лучше пройдусь.

— Хорошо. — Пат посмотрел на часы. — Позвони мне часа через два. Я буду у себя.

— И еще одно...

Пат улыбнулся.

— Я все думал, когда же ты попросишь.

— Сейчас у меня нет времени на такую колоссальную работу. Проверь, пожалуйста, все больницы: лежала ли в акушерском отделении Нэнси Сэнфорд.

— Обязательно, Майк.

— Спасибо.

Я заплатил по счету, простился с Патом и бесцельно побрел по улице, насвистывая какой-то мотивчик. Хороший день, прекрасный день... что за день для убийства!

Да, состряпано все так тонко, что полиция не может назвать это убийством... пока. Ну а я могу. Готов заложить последнюю рубашку: блондинка задавала вопросы не там, где надо. Кому-то необходимо было заставить ее замолчать.

Обойдя кругом весь квартал, я вернулся к машине. Улицы, как бы для разнообразия были пусты, и мне не пришлось по долгу торчать перед каждым светофором. Добравшись до Девяносто шестой улицы, я свернул к реке и нашел место на первой попавшейся стоянке.

С воды дул легкий ветерок, несущий с собой, несмотря на все очистные сооружения, гарь и вонь промышленного города. Река была серого цвета, а пена, оставляемая проплывающими судами, казалась слишком густой — Почти как кровь. К берегу она прибивалась грязно-коричневой... Смотреть на это еще было можно, но если остановиться и подумать, становилось тошно.

Она сняла шляпку, туфли, жакет... положила на панель, сверху поставила сумочку и спрыгнула. Это не внезапное решение. Так поступает человек, который долго обдумывал свой шаг; привел в порядок все дела.

Самоубийство?..

Ноги сами привели меня к траве у воды. Там стоял полицейский коротенький толстый парень с бутылкой пива в руках, который, очевидно, принял меня за своего, так как кивнул и позволил пройти.

Музыка заиграла у меня в голове — как всегда, когда мне приходят невероятные мысли. Возникла сумасшедшая идея, дикая идея, которая все ставила на свои места. Дело будет у Пата.

В траве на берегу валялась пустая жестянка с дохлыми дождевыми червями. Я выбросил червей, до блеска вытер банку, потом выбросил платок зачерпнул воды и вернулся назад.

Не звоня Пату, я поехал прямо к нему. Он пожал мне руку, провел в кабинет и сунул заключение.

— Вот, Майк. Она захлебнулась. И время названо верно. Теперь в этом сомнения нет.

Я не удосужился читать заключение, просто швырнул его на стол.

— Патологоанатом здесь?

— Внизу, если еще не ушел.

— Проверь.

Он хотел задать вопрос, но передумал и позвонил.

— Пока здесь.

— Попроси его подождать.

Не сводя с меня глаз, Пат выполнил мою просьбу, а повесив трубку, перегнулся через стол и спросил:

— Что на этот раз? Я поставил на стол жестянку.

— Отдай на анализ.

Он взял банку, встряхнул и, нахмурив брови, уставился в поднявшуюся муть. Поняв, что объяснять я ничего не собираюсь, он резко встал и вышел за дверь, и я услышал шум лифта, увозящего его вниз.

Я выкурил почти полпачки «Лакиз», прежде чем снова зашумел лифт. Пат был вне себя от злости. Он швырнул банку на стол и повернулся ко мне с перекошенным лицом.

— Ну?! Вода со всевозможной грязью... Потом мне стали задавать вопросы. Я выглядел совершенным идиотом. Прикажешь всем сообщить, что частный сыщик использует лабораторию полиции как свою собственную?!

— Почему ты не спросил, не то ли нашли у нее в легких? Не в желудке, заметь, — в легких. Захлебываясь, человек начинает задыхаться, потому что в горле закрывается маленький клапан — он предохраняет легкие от всякой всячины. Не много требуется, чтобы удушить таким способом. Лишь капля воды — закрыть этот клапан. Вода попадает в желудок, а в легких ее нет. Иди, спроси!

Глаза Пата чуть не вылезли на лоб. Его зубы обнажились в звериной ухмылке, и он произнес:

— Ты, головастый ублюдок...

Разговор по телефону длился не более минуты, но был очень оживленным.

Пат отпустил трубку и свалился в кресло.

— Перепроверят. Но, думаю, ты прав.

— Я давно это говорил..

— Погоди, Майк. Нужно подождать заключения. Пока рассказывай.

— Все очень просто. Энн Минор задушили, вероятно, у нее дома. Затем бросили в реку.

— Значит, тело тащили от дома до реки, и никто этого не заметил?

— А кому быть на улице в такой час?

— Осталось одно: предсмертная записка.

— Кажется, я могу объяснить и это.

Пат уронил голову на руки.

— Слушай, ты знаешь, я не круглый дурак. Я не первый год в полиции и люблю свою работу; все идет хорошо. Но появляешься ты со своими идеями...