Маленькая ночная серенада

…исключением являются урожденные сумрачные шеры.

Изначально принадлежащие и Свету, и Тьме, но не обретшие Равновесия, сумрачные либо склоняются к одной из сторон самое раннее к двенадцати годам, либо сходят с ума, ибо противоположные устремления не могут ужиться в незрелом рассудке. К сумрачным равновесным шерам, познавшим суть Двуединства, урожденные сумрачные не имеют никакого отношения.

К счастью, шеры рождаются сумрачными достаточно редко, чтобы данная проблема представляла скорее академический интерес.

«Введение в систематизацию стихий», с. ш. Парьен

Уго-дель-Риу, 23 день холодных вод

Шуалейда шера Суардис

«Скромный» ужин пришлось высидеть до конца, чтобы не обижать барона Уго. Он же специально приехал в свое поместье из Суарда, чтобы встретить королевских детей и сопроводить их во дворец.

Честно говоря, благодарности к старому королевскому сенешалю Шу не испытывала ни на динг. Она бы прекрасно обошлась без всего этого утомительного протокола и двух сотен гостей. Милейший барон позаботился о том, чтобы те дворяне, которым не хватило приглашений на завтрашний королевский обед, были представлены наследнику и его сестре сегодня.

Так что к тому моменту, как Шу наконец-то добралась до своих покоев, у нее в голове звенело и гудело от обилия лиц, имен, славословий и просьб.

С просьбами все было совсем плохо. Если бы Шу только могла предположить, во что превратят газеты исцеление Мануэля Наба, она бы сто раз подумала, прежде чем вербовать его именно таким образом. Потому что за один только сегодняшний вечер ее двадцать два раза попросили о чуде, причем самой прелестной была просьба воскресить чью-то невероятно породистую свинью, лучше всех искавшую трюфели.

Свинья и трюфели! У этих шеров на чердаке полный сквозняк!

Разумеется, за чудесами Шу всех вежливо отправляла в храм Сестры, а за поднятием почивших родственников – к темному шеру Бастерхази. Единственное, за что она взялась, это за исцеление ослепшего мальчика, но только потому, что там требовалось не чудо, а самая обычная работа целителя. Ну ладно, может быть, не самого обычного, потому что случай был тяжелым, но никаких же чудес!

Но для благородной публики и этого хватило, несмотря на то что Шу прямо сказала: это смог бы сделать любой целитель второй категории, и наверняка лучше нее. Родители мальчика рыдали, экзальтированные дамы рыдали, а кто не рыдал – тот быстро прикидывал, какую пользу можно извлечь из наивной принцессы.

Да-да. Именно наивной. На военном совете – Суардисы, Герашаны и Альбарра – решили, что этот образ подойдет Шу лучше всего. На «прелесть, какую дурочку» можно списать очень многое, а стать «ужасной сумрачной колдуньей» она всегда успеет.

В общем, после этого всего упасть на кровать, в процессе падения избавившись от неудобного платья, и прикрыть глаза было истинным счастьем. Которое длилось совсем недолго.

Счастливое ничегонеделание прервал стук в распахнутое окно. Такой стук, словно от мелких камешков.

Надо было открыть глаза и посмотреть, кого там принесло. Вряд ли Кая или Зако, они бы вошли через дверь. Может быть, Мануэля Наба с серенадой?

После собственного «воскрешения» в замке Ландеха Мануэль трогательно ухаживал за Шу, носил ей цветы, целовал руки, посвящал сонеты ее неземной красоте и даже делился тонкостями столичной моды. Ужасно трогательно! По счастью, его чувства к Шу были скорее благодарностью и любопытством, нежели страстью. Куда более яркие чувства у шера Наба вызывал Энрике, вот настоящим капитаном МБ он искренне и неподдельно восхищался. А уж когда Энрике взялся дать свите принца несколько уроков фехтования, то счастью Мануэля не было предела.

Ну вот почему бы ему не спеть серенаду Энрике? А Шу бы спокойно выспалась, все же последняя ночь перед возвращением домой.

– Баль, кто там? – не желая открывать глаз, жалобно спросила Шу.

– Это твой кавалер, не мой, – отозвалась Бален с соседней кровати.

– А вдруг твой? Этот лысый граф так на тебя смотрел, так смотрел. И как только не покусал.

– Не-а. С графом поздоровался Энрике, – бессовестно довольным голосом парировала Бален.

Шу только вздохнула. Вот почему у нее нет никого, кто мог бы вежливо поздороваться с надоедливым кавалером, и кавалера бы сдуло к ширхабу под хвост? Мануэль Наба для этой цели не годится, его никто не принимает всерьез. И прежде всего сама Шу. Он милый, с ним приятно поговорить, но на этом – все. И серенады… Светлая, пусть сегодня обойдется без серенад!

– Морковка, хоть ты глянь, кого там принесло.

Рысь, притворяющаяся спящей в изножье кровати, даже ухом не повела, ленивая скотина. Так что пришлось самой, все самой! Открыть глаза, посмотреть за окно – и с удивлением не обнаружить там никого.

Причем ровно в тот момент, когда в стекло снова ударились мелкие камешки.

Усталость и лень слетели с Шу в мгновение ока. Она подскочила на кровати, активируя дополнительные щиты, и бросилась к окну. Вряд ли кто-то сумеет войти, даром что обе створки окна раскрыты – щиты на ее покои и покои Каетано они с Энрике ставили на совесть, не жалея сил. Значит, ее пытаются выманить! И наверняка не с целью почитать стихи, тогда бы кавалер не стал прятаться…

Кто может спрятаться так, чтобы Шу его не увидела? Убийца? Заговорщик?

– Бален, быстро зови Энрике, – шепотом велела Шу и добавила громче, для убийцы или заговорщика: – Покажитесь сейчас же, или я зову стражу.

В ее ладонях уже налилась силой ловчая сеть, так что если он сейчас скажет что-то вроде «спустись ко мне, прекрасное видение», и не покажется – сам будет виноват.

– Вы великолепно бдительны, моя прекрасная Гроза, – раздалось из-под балкона, и одновременно там же вспыхнула бело-лилово-голубая аура.

Шу обдало запахом сосен, мокрого песка и самую чуточку оружейного масла.

А через секунду светлый шер шагнул на дорожку под балконом и поклонился Шу, подметя шляпой с пером и так чистую брусчатку.

– Люка́! Ты… ты приехал! – Шу не завизжала от восторга только потому, что голос внезапно сел, а коленки ослабли.

Она уже не ждала его. Смирилась с тем, что дела не позволят ему приехать раньше официального праздника. Да и не только дела – протокол, как показала недолгая практика, это такая кошмарная жуть! Сюда не ходи, туда не смотри, то нельзя и это нельзя. Чувствуешь себя не сумрачной шерой, а дрессированной мартышкой в никогда не закрывающемся балагане. Но Люка приехал! Несмотря ни на что!

– Чш-ш, не будем будить сиятельных шеров, – улыбнулся Люка и подставил руки. – Иди сюда, я поймаю.

Она бы спрыгнула ему в руки прямо так, в ночной сорочке, но вовремя кинула взгляд в темное стекло – и увидела там… ой, нет. Если Люка не боится этого – он очень, очень смелый. Безрассудно смелый. Но проверять границы его безрассудства Шу не стала, благо приводить себя в приличный вид единственным жестом она уже научилась. Ей это стоило полугода ежедневных тренировок, и это не считая изучения отвратительно скучных модных журналов. Зато – какой эффект!