М-с Норман говорит: «Ларри».

М-р Норман говорит: «Я видел это по телевизору».

М-с Норман говорит: «Я тоже видела – интересная программа о тюремном сексе».

М-р Норман говорит: «В тюрьме тоже люди».

Он целует м-с Норман в шею. Он лижет ее, пробует на вкус мочу и хлорку. Кто победил бы в схватке между Чистым и Нечистым?

Мимо проплывает мертвый сверчок.

М-с Норман говорит: «Ларри, я купила эти плавки у Гриффитса. Они прочные и в то же время спортивные. Они безопасны до ста метров. Они быстро высыхают и имеют специальный патентованный АнтиПотертностный Клапан».

М-р Норман глядит в темную воду на свои патентованные плавки, на свой мерцающий уд.

М-с Норман говорит: «Ты прорезал клапан, Ларри».

М-р Норман говорит: «Купим другую пару». Он хватает м-с Норман под водой.

Плакат рядом с бортиком бассейна говорит: «Администрация просит вас отдыхать, наслаждаться вашим пребыванием у нас и не писать в бассейн».

М-с Норман говорит: «Мы не можем купить еще пару. Я их купила на распродаже по случаю ликвидации. С 60 %-ной скидкой».

М-р Норман прекращает дергаться и хвататься. Он заталкивает волнистую штуковину обратно в плавки. Та опять выскакивает.

Он говорит: «60 % на все или только на Особо Маркированные Товары?»

На третьем этаже балкона телевизор говорит: «Обильные выделения слизистых глаз и носа».

Норманы толкутся в воде, скованно и неловко.

M-с Норман говорит: «Ой».

М-р Норман говорит: «Это не совсем то, чего мне хотелось. Но где-то рядом».

M-с Норман говорит: «Не здесь».

М-р Норман говорит: «То есть, а дети тебя не беспокоят?»

М-с Норман говорит: «Каждый день моей жизни».

Видал когда-нибудь, что у акулы в животе, типа там, Телевизору?

Кто не видал?

Типа, когда они вспарывают акулу?

Заезженные кадры.

Всякие обломки и плавучий мусор.

Свалка, черт подери.

Покрышки, бочки из-под нефти…

Животы других акул, человеческие младенцы…

Деревья, пиратские корабли…

Роботы, якоря…

Планктон, мелкая треска…

Акваланги, сплавной лес…

Тако, полевые цветы…

Мясное рагу…

Золотые слитки…

Венские сосиски…

Смытый груз, в общем.

Ест все – не привередничает.

Да.

Буквально должна есть, чтобы жить.

Два желудка, как у коровы.

Три, как я слышал.

Эй, ты еще не спишь?

Не-а.

Сидел когда-нибудь в кузове пикапа возле окружной свалки в Миннесоте-чуть-ли-не-Канаде и смотрел на Северное Сияние?

На фурор вульгарис.

А потом, когда уже кажется, что пьян от «Пильзнера Синяя Лента» (ПСЛ) и уже засыпаешь, и думаешь, что начисто пропустил то, зачем приехал, просыпаешься и видишь толстые силуэты медведей на фоне мусора и помоев?

Все на помойке. Вверх тормашками и по-всякому.

Еще не изобрели систему хранения отходов, которая бы могла сдержать медведя.

Среди его атрибутов – стальная клеточность и лапы, которые действуют как руки.

И любовь к сиропу.

И не к легкому, кстати, сиропу.

Блин.

М-р Норман не может спать, что тут нового.

Телевизоры отбрасывают на стены развлекательные тени.

Через кровать от м-ра Нормана не умолкая разговаривают во сне его сыновья, непрерывная беседа, которая сходится, а потом расходится, сплетаясь неплотно, как две пластиковых лозы, взбирающихся на поддельный дуб.

Рядом с ним – м-с Норман, спит, тихо похрапывая, ее наушники нашептывают слова одобрения ее позвоночнику.

М-р Норман одевается и бредет по коридорам «О'Теля». Он слышит собратьев-путешествеников в их ячейках. В одном из номеров парочка ссорится громко и страстно, но оказывается, что это всего лишь Телевизор. В другом номере парочка бурно ебется, но оказывается, что это всего лишь Телевизор. В других номерах отец учит свою дочурку удить рыбу, семейство скорбит по умершей бабушке, мужчина разговаривает со своим любимым пивом, женщина успешно совмещает карьеру и все домашние обязанности.

He-Телевизионные люди помалкивают. Их тут вроде бы вовсе нет.

М-р Норман идет по лабиринтам «О'Теля», ищет чего-то, не зная чего. Чего-то: приятного, сухого, Напитка Холодной Фильтрации, настоянного на льду, не имеющего Горького Послевкусия? Двухкамерного двигателя? Доброй закуски, захлестывающей его волной? Может быть, дорогой, стильно-небрежной прически, которая говорит миру: К чему заботиться о своей прическе, когда есть столько поводов для тревоги, например Озон и Нищета?

Он (м-р Норман), стильно-небрежно причесанный, оказывается в конце концов у Малой ТелеГостиной на третьем этаже. Дверь закрыта. Он слышит голоса изнутри.

Один из голосов (Телевизор?) говорит: «Весь куш и – никаких обвинений».

Другой голос (Заговорщик № 1) говорит: «Слушайте, я ненавижу азиатов не меньше вашего, но мы не можем взорвать все ебаное государство Лас-Вегас».

Другой голос (Заговорщик № 2) говорит: «Да, черт возьми, но что-то мы должны взорвать обязательно».

Закрытая дверь не заперта, и м-р Норман ее открывает. Ему бы хотелось побыть в обществе.

В центре комнаты семь или восемь дюжих мужчин с бешеными круглыми глазами неплотно группируются вокруг большой карты и ящика «Грыжа-колы». Все мужчины вперяют взгляды в м-ра Нормана. Некоторые наставляют на него оружие.

Один из дюжих с бешеными глазами мужчин говорит: «Пароль?»

М-р Норман, едущий с семьей на «Медведь-пр. – Акулы II», испытывающий некоторые трудности со сном, бродящий по холлам просто в поисках того, что можно захотеть, говорит: «Что?»

Мужчины опускают оружие. Один из них говорит: «Заходи скорей. Хватай себе «Грыжку».

Другой говорит: «Я так и думал, что мы с тобой сегодня увидимся».

М-р Норман подвигает стул и присоединяется к неплотному кружку мужчин. Как приятно в чем-то участвовать.

Один из дюжих малых говорит: «Слушайте, мы ведь все согласились, что «Медведь-пр. – Акулы» – это недуг, рак, утонченное оружие массового уничтожения, примененное против этой нации хитроумными трудолюбцами-собакоедами, которые алчут мирового господства».