Что даже отдельно стоящее от основной станции строение не позволяет создать полную конфиденциальность?

Ведь все надзиратели отбирались отдельно, проверялись и проверяются постоянно. Они не контактируют с остальными гражданами Аполло-24 и не общаются с заключёнными. А из самих заключённых никто уж точно ничего передать не может, так как если он попадает в особые условия, то дороги обратно нет. А те, кто возвращаются, ничего страшного-то и не претерпели. Так чего такого может бояться Делейни, если не может этого знать?

– Не пойму, чего такого страшного может быть с кем-то в Тоске? Делейни, там же просто изолируют людей от всего общества, чтобы они не представляли угрозу. Вот и всё…

– Да?! И заставляют их издеваться друг над другом после жеребьёвки?

– Какой ещё жеребьёвки?

– Что им дают возможность угадать сторону монетки орёл/решка, и если выиграл, то надзиратель, а если проиграл, то заключённый. Ты не знал про это? Ты же у нас глава Просвещения. И неужели не знал?

Вот это уже было интересно. Об этом точно не мог знать Пейтон – всё что происходило с ним всё время прослушивалось, просматривалось и простукивалось. Уж в каком-то разговоре, но это бы выяснилось. Стало быть, Делейни узнала это ещё откуда-то… Но такие подробности…

Становилось похоже на то, что у Хеддока где-то назревало целое скрытое движение, которое ищет, а потом распространяет подобную информацию. И возможно даже организованное движение, которым кто-то руководит. И этот кто-то вполне может вынашивать планы в том числе и политического характера. В голову налезло уже столько мыслей, что становилось страшноватенько от того, сколько всего может скрываться за тем занавесом, который он сам устроил в виде бесконечных разговоров про жизнь до криосна и правильного пути после того, как все проснулись… Это далеко не вся жизнь, которая есть на станции. Люди хотят ещё многого, даже если молчат об этом. И не стоило надеяться, что на этом месте образуется вакуум.

– Делейни, не спеши… Не знал что? Про выдачу жребия? Нет, не знал. Не знал, потому что этого нет. Откуда ты такое взяла?

– Чарли, ты в облаках что ли витаешь? Кто про это не знает? Мы слышали это от одного надзирателя, потом от другого. Одно и то же. Как они гордились тем, что им выпало правильное значение. А раз так, то они получили возможность делать с заключёнными, что им захочется… Я понимаю, тебе никто не хотел говорить, потому что… Потому что ты такой хороший. Так мило рассказываешь всегда про светлое будущее, которое есть у нас. Про то, что оно вообще есть… Это очень дорогого стоит. Мы все в него верим, Чарли. Все… Наверно, поэтому тебе никто не рассказывает… Ведь ты такой добрый. Так нас всех поддерживаешь. Не то, что Таннет. Не то то некоторые старейшины… Им ведь тоже никто не будет ничего рассказывать, потому что знают, как они поведут себя при этом. Будут всё отрицать. А Пейтон, так и убедить в обратном сможет. В этом никто не сомневается… Он ведь такой умный. Так хорошо умеет всё объяснять. И это сможет объяснить… Вот никто и не говорит в слух… Ты же понимаешь меня, Чарли?

– Ещё как понимаю. – ответил Хеддок. Только что он услышал такое, что не ожидал даже в страшном сне увидеть за эти 24 года. Что вот так за его спиной вся станция будет жить чуть ли ни своей собственной жизнью, зная чуть ли ни все подковёрные игры, придуманные им самим, и не выдавая этот секрет ему самому, потому что его должность предполагает прилежное и ответственное отношение к таким вещам как история, обществознание и идеология. Вот такую могилу он себе вырыл за это время. Такую, в которую провалиться ничего не стоит – сделаешь, и не заметишь. А люди, оставшиеся сверху, тебе только скажут, что не могли тебя предупредить, потому что ты настолько хороший, что не заслуживаешь того, чтобы знать, какие страшные волчьи капканы, медвежьи ямы и людские могилы существуют повсюду. Мол, тебе надо психику беречь от таких вещей, а то некому тогда будет им сказки рассказывать.

– Ещё как понимаю. – повторил Хеддок. – Спасибо, что хоть ты мне это рассказала, Делейни… Что ещё происходит в этой тюрьме? Расскажи, чтоб я знал и сделал всё, чтоб туда не попал Пейтон.

– Да это настоящий ад! Вот, что там происходит… Те, кто становятся надзирателями, почему-то сразу меняются. Сразу становятся настоящими скотами. И ведь даже не понимают этого… Не понимаю, Чарли. Ведь двое из них так легко рассказывали, какие они сообразительные, что придумывали сложные схемы, чтобы обманывать других. Обманывать и издеваться. Особенно над теми, кто попал в Тоску за сокрытие найденных носителей информации. Как над ними издевались по одному, каждый раз придумывая новые поводы, чтобы остальные отказывались от кого-то одного…

– Как это? Что ты имеешь в виду?

– Например, они говорили, что один в чём-то провинился. Это могло быть надумано, но смысл был в том, чтобы поставить всех перед выбором: или этого кого-то заставят как-то унижаться или, например, все будут ночью спать без одеял… И ведь каждый раз, говорят, срабатывает. Все начинают бояться только за себя, а кто-то один унижается за всех остальных… Кто-то даже вычитал где-то, что это называется Стенфордская система. Что древние знали о таком феномене человека. Что человек будет пытаться издеваться над другим и делать это тем более изощрённо, чем меньше у него в реальности будет оснований для этого. Чем более это несправедливо, тем более это будет чудовищно… Вот, какие люди на самом деле. Вот, какие люди есть, Чарли… И никто не хотел при тебе это говорить, потому что ты учишь нас быть добрыми. Учишь нас думать о будущем, какое бы ни было настоящее. И как бы ни было наше настоящее «Я»… Пожалуйста, Чарли, делай вид, что ничего не знаешь этого. Делай вид, что я ничего не говорила. Продолжай вселять в нас уверенность, как ты это делал раньше…

– Разумеется, Делейни. Разумеется… Это будет нашим маленьким секретом… Всё будет абсолютно как раньше. И с Пейтоном ничего не случится. Никакой Тоски, обещаю тебе… Скажи только, есть ещё какие-то вещи, которые также все скрывают от меня? Чтоб на всякий случай я знал, к чему быть готовым…

– Да что уж тут скрывать… Мы только догадки все строим и делимся ими шёпотом… Аккуратно так, чтоб никто не услышал… Что Совет Старейшин – это просто фиктивный орган из одних болтунов. Которые только