Но у религиозных деятелей есть и преимущество перед другими, также недовольными шахским режимом, группировками. Оно меньше подвержено опасности репрессий – шах побоится зайти слишком далеко в физическом подавлении религиозной оппозиции, он может взорвать сам свою страну.

К выступлениям духовенства, возможно случайным, которые, однако, рано или поздно неизбежно должны были произойти, присоединились и другие недовольные. Например, мелкие лавочники. Отсюда – погромы банков как олицетворение их зависимости от крупного капитала. Присоединилась молодежь различного толка, всегда горячая и весьма чувствительная к репрессиям и подавлению свобод. Появились, пользуясь обстановкой, на сцене и левацкие группировки. Поэтому возникли погромы магазинов, поджоги. Где-то в глубине, хорошо укрытые, действуют и организованные отряды. Другие оппозиционные режиму группы из числа национальной буржуазии пока себя не проявляют. Пытаются, видимо, определить, удобный ли момент, каково соотношение сил сторон. Пока же оппозиционная часть разнородна, идейно и организационно не объединена. Все-таки шах, наверно, догадывается об истинных причинах волнений, но взяться за их устранение не хочет. Или не может. Или боится. Пока-то ведь требования сводятся лишь к соблюдению конституции 1906 г. А может быть, шах думает: пойди на одну уступку – потребуют следующую, которая может быть более для него опасной. Или он, шах, уверен в своей силе, в том, что удастся погасить начинающийся пожар обычными средствами – полицией, войсками и силами безопасности?

В начале апреля посетил председателя сената Шарифа-Имами. Это известный, кажущийся уравновешенным в суждениях, уверенным в себе государственный деятель. Даже, как мне казалось, с известной долей независимости в суждениях и поведении от шаха, хотя он всегда занимал высокие посты при шахском режиме. К тому же его семья имеет тесные связи с религиозным миром.

Суждения Шарифа-Имами весьма определенны: волнения организованы и подстрекаются частью религиозных деятелей, однако их действия бесперспективны, скоро все это окончится – в стране снова будет спокойствие. Левые и коммунисты тут ни при чем.

Председатель меджлиса Риази не менее откровенен: волнения спровоцированы «ахундами» (так называют в целом всех священнослужителей), в результате развития общества они лишились достатка в доходах. Они подбивают темные массы – отсюда такие уродливые явления, как погромы. Обвинения о причастности левых и коммунистов – чепуха, выдумки.

Что же эти деятели – не до конца искренни или сами еще не сознают полноты картины событий?

В эти же дни правительство и партия «Растахиз» решили представить дело таким образом, будто бы оппозиционному движению нанесен сокрушительный удар. Они провели большой митинг в Табризе. Выступил Амузгар – премьер-министр и генеральный секретарь партии. В речи опять намеки на действия «иностранных сил» и горячее подчеркивание «неотделимости» религии от Ирана и от монархии. Это явная попытка подладиться к недовольному духовенству и пока списывать все, что было, на «иностранцев».

Заокеанские «друзья» шаха в это время, видимо, также старались внушить шаху мысль о действиях против него из-за границы, подчеркивали важность значения Ирана для «свободного мира», превозносили, конечно, шаха. Послы ряда арабских стран с тревогой говорили мне о настойчивой линии шаха на то, чтобы стать господствующей державой в районе Персидского залива и вообще на Среднем Востоке. Против кого вооружается шах? Против СССР? Тогда это глупо. Шах слишком увлекается своими необычными внутренними прожектами, желанием играть выдающуюся роль и во внешних делах. Но его ведь используют. И вряд ли в интересах Ирана. И вряд ли в интересах его самого.

И действительно, на проходившей в Лондоне сессии совета министров иностранных дел СЕНТО англичане и американцы этак покровительственно похлопывали по плечу Иран, министр иностранных дел Ирана Халатбари отвечал им в тон. Американцы в эти дни, казалось бы ни с того ни с сего, сделали заявление о своей готовности в случае нападения на Иран Советского Союза (!) послать немедленно 100 тыс. своих пехотинцев и т. д.

Эта кампания была связана, конечно, и с внутренними событиями в Иране. Шаху как бы говорили: не бойся, будь тверд – мы с тобой, а заодно и стремились покрепче привязать Иран к своим военно-политическим планам, направленным против Советского Союза.

Даже многие иранцы сконфузились. Помню, что газета «Пейгаме Эмруз» прямо писала: надо запретить американским «ястребам» отравлять атмосферу отношений с Советским Союзом. Другие газеты перепечатывали резкие комментарии московского радио на этот счет.

27 апреля 1978 года в Кабуле произошла революция. Говорят, у шаха даже случился сердечный приступ, когда он узнал об этом. Официальной реакции долго не было, поэтому на этот раз не было и неофициальной – газеты боялись высказывать свою точку зрения. После признания нового афганского правительства американцами, англичанами, пакистанцами иранцы начали официально «комментировать» в том плане, что нравится или не нравится новое афганское правительство – с соседями надо жить. Но неофициально повсюду высказывалась озабоченность о влиянии событий в Афганистане на внутриполитическое положение в Иране.

И действительно, афганская революция воодушевила внутреннее оппозиционное шаху движение, вновь начались сильные волнения в самых различных городах.

В эти дни состоялся примечательный разговор с Ховейдой. Как будут складываться отношения Ирана с Афганистаном? Это будет зависеть от нового афганского руководства. О Дауде в Иране не жалеют, говорил Ховейда, трудностей у нового афганского руководства много и главное – как преодолеть феодальную отсталость и племенную рознь. И еще – как отнесутся к религии. Все это сложно.

Коснулись внутренних событий в Иране. Ховейда винил во всем реакционное духовенство и… правительство, которое поступает сверхглупо, обвиняя во всем «иностранные подрывные элементы». Ведь все знают, что это неправда, смеются над правительством. Вообще это не правительство политиков, а каких-то узко видящих технократов. Оно не может вести диалог ни с духовенством, ни с молодежью. Поскольку часть духовенства склоняется к диалогу, он, Ховейда, ведет сейчас с ними переговоры. В глубине событий, говорил Ховейда, я вижу руки ЦРУ – американцы, образно говоря, хотят «держать шаха на коротком поводке», чтобы был более послушен. В то же время ему усиленно внушается мысль американцами о всемирной кампании против шаха, организуемой «коммунистами», т. е. Советским Союзом.

В середине мая опять возникли угрозы серьезных беспорядков в Тегеране, были стянуты войска.

Шах в эти дни провел длительную беседу с иранскими журналистами, ранее он больше предпочитал давать интервью иностранцам. Он ушел от ответа на прямой вопрос о событиях последних дней и их причинах. Зато он много говорил о «великой цивилизации», к которой движется Иран, об опасности потери им независимости и превращения его в «Иранистан», намекал на причастность к волнениям тудеистов, т. е. тех, кого он называет «коммунистами», и либеральной буржуазии. Конечно, признавал шах, есть упущения, отдельные, несущественные, он готов наказывать виновных в этом лиц. Вновь восхвалял «Растахиз». Выставлял себя приверженцем религии, даже сказал, что «тот, кто захочет воспользоваться религией как оружием, будет человеком, пошедшим против религии, против закона шариата». Значит, религия, по его мнению, может только поддерживать монархию, против выступать не может.