в течении двадцати лет не произойдёт то, о чём говорят вот уже половину последнего столетия. Слишком много противоречий в Федерации зреет последние полвека. И в особенности это касалось внешних колоний.

Мысль промелькнула в его голове всего на мгновение, но это не ускользнуло от глаз опытного разведчика.

— Думаешь о проблемах дома?

— Не без этого, — не стал отрицать Макнамара. — На самом деле, всё происходящее нам действительно на руку. Чем больше глоток друг другу они перегрызут, тем больше у нас будет материала для пропаганды. Мол, посмотрите. Вот она ваша независимость. Грызня из-за жадных до власти и денег политиков.

— Как будто у нас нет жадных до власти и денег политиков, — фыркнул Роллинз.

Макнамара улыбнулся.

— Ну, ты же знаешь фразу. Они — сукины дети, но они наши сукины дети. Да и какая разница? Если кто-то зарвётся, то у нас всегда будет способ опустить его с небес на землю.

— Главное сам об этом не забывай, — настоятельно посоветовал Джемс.

— О, не переживай, — отмахнулся от него земной посол. — Пока у меня хватает айкью для того, чтобы найти руками собственную задницу, уверен, что справлюсь с глупыми искушениями.

Джеймс замер в задумчивости, никак не отреагировав на последнюю реплику.

— Что?

— Значит, нам будет выгодно, если конфликт затянется, верно?

— В целом? Да. Более чем.

Роллинз залез рукой в карман и вытащил инфочип, после чего передал его послу.

— Хэйзела Дэвиса знаешь?

— Один из членов партии Хартистов, если не ошибаюсь, — вспомнил Дилан.

— В точку, — кивнул Роллинз. — У одного нашего агента состоялся крайне... близкий контакт с одним из его ближайших помощников.

— И?

— Как ты смотришь на то, что у Верденцев есть крот в рейнском бюро кораблестроения и на довольно высоком месте.

Макнамара выпрямился в кресле.

— А поподробней?

— Подробностей не так много, как мне того хотелось бы. Этот кретин Дэвис входит в их комитет по надзору за разведывательной деятельностью, а ты в курсе, как сильно расширились его полномочия после гибели Остерленда и прихода Решар.

— О, такой идиотизм я не скоро забуду.

— Погоди, Дилан, то ли ещё будет. Как тебе такое? Они передают на рассмотрение комитета документы без цензуры. А один наш знакомый сенатор имеет нехорошую привычку держать в своём распоряжении сразу четырёх помощников.

— Ты же не хочешь сказать, что он сообщил им...

— Ага. Всё, что обсуждалось на собраниях их комитета. На самом деле он рассказывает им вообще всё, чтобы они могли подготовить ему анализ на основании новой информации. Небось ещё и речи пишут. А у одного из его помощников, кстати, есть нездоровая страсть к азартным играм и доступным женщинам, которую мои ребята и удовлетворяют.

Макнамара потребовалось несколько секунд на то, чтобы окончательно уместить происходящее у себя в голове.

— Поверить не могу. Так просто...

— Дорого, Дилан, — покачал головой Джеймс. — Очень дорого. Мы платим ему огромное деньги за ту информацию, которую он нам передаёт.

Посол посмотрел на него и нахмурился.

— А почему я слышу об этом только сейчас?

— Потому, Дилан, ты уж прости, но это не твоя зона ответственности, а моя. И формально я тебе не подчиняюсь.

— Ты пресс-атташе при посольстве, — пожурил его посол. — А значит мой подчинённый.

Джеймс скептически посмотрел на него.

— Серьёзно? И, что ты сделаешь? Уволишь меня?

— А, что, не страшно?

— Нет. Меня переведут в другое место, а вместо этого ты получишь какого нибудь амбициозного идиота. Не забывай, как тебе со мной повезло.

— Да забудешь тут, — проворчал Макнамара и одним глотком осушил свой бокал. — И? Мы можем ему доверять? Я имею в виду твой источник.

— А почему нет? — удивился Роллинз.

— Он работает за деньги.

— И что? Дилан, я тебе по опыту скажу. Есть пять причин, по которым люди готовы пойти на государственную измену.

Выставив ладонь, он принялся загибать пальцы.

— Те, кто желают отомстить. С этими всё просто. Кто-то их обидел, и они жаждут справедливости. Те, кто желают подняться выше. В целом тоже самое. Патриоты, считающие, что таким образом они помогают своему государству. Заметь, это самая ненадёжная категория. Те, кого можно шантажировать и те, кто хотят денег. И поверь мне. Последние — самые надёжные. С первыми чуть сложнее, потому что невозможно долго держать человека на поводке из страха. Рано или поздно, но страх превратиться в злость и ярость. И тогда его будет уже невозможно контролировать. А вот с теми, кто хочет денег всё гораздо проще и более предсказуемо. Ведь в конце они обязательно захотят потратить те огромные деньги, что мы им платим. А для этого, желательно, не попасть за решётку и не сдохнуть. Так что они, как паиньки, будут сидеть тише воды и ниже травы и делать всё, что мы им скажем. Но, всё это лирика. У меня другой вопрос. Как ты смотришь на то, чтобы эта информация, скажем совершенно случайно, попала в руки человека, который, нам это на сто процентов известно, имеет выход на рейнскую резиденту здесь, в Галахде.

— Хочешь слить им эти данные? — Макнамара в задумчивости посмотрел на покрытую панелями из тёмного дуба стену. — В лучшем случае рейнцы раздуют из этого публичный скандал и устроят верденцам головную боль.

— А ещё верди потеряют хороший источник информации. Уже хлеб с маслом. Ты же сам сказал, что любая причина по которой они затянут этот конфликт — нам выгодна.

Дилан раздумывал почти минуту. Как у главы дипломатической миссии, у него были очень широкие полномочия в плане принятия подобных решений. Всё же огромное расстояние, разделяющее Землю и Галахд, предполагает, что у посла должна иметься высокая доля самостоятельности. И Дилан вполне мог бы одобрить подобную операцию.

Другое дело, стоит ли оно того? Не лучше ли придержать информацию, чтобы позднее воспользоваться ей самостоятельно?

— Ты сможешь сделать это так, чтобы под нас невозможно было подкопаться? — спросил он наконец.

— Конечно. Мне нужно лишь твоё разрешение.

Чтобы прикрыть свою задницу, — про себя подумал Макнамара, но злиться не стал. На месте Роллинза он сделал бы тоже самое.

— Ладно. Считай, что моё добро у тебя есть. Но о нашем участии никто знать не должен.

— Дилан, не учи