— Нет, вы мне как раз нравитесь, — честно призналась Александра. — И классовая ненависть мне спать не мешает… А из какого вы класса, если не секрет?

Тип опять радостно захохотал, а Александра опять с удовольствием слушала его смех и рассматривала его смуглое лицо и яркие серые глаза. На его ярких серых глазах от смеха даже слёзы, кажется, выступили. Тип перестал смеяться, отёр глаза ладонями и гордо заявил:

— А я из того класса, которого у нас пока нет. Можно сказать, я деклассированный элемент. А вы из какого класса?

— Из параллельного, — сказала Александра. — Я всю жизнь почему-то из параллельного класса… Вы почему без шапки ходите? По такому морозу!

— Так я разве хожу? — удивился тип и зачем-то поерошил ладонью свои короткие волосы. — Я по морозу не хожу, я по морозу в машине езжу. И по жаре тоже. И по любой погоде. А в машине у меня климат-контроль.

Он хвастался так радостно и откровенно, что это даже не вызывало раздражения. Во всяком случае — у Александры. А водитель всё-таки проворчал:

— Ага, климат-контроль… Видать, крутая тачка-то? Ну-ну. А как ехать куда срочно — так левака ловить?

— Это со мной впервые, — скорбно сказал тип и тяжело вздохнул. — В своё оправдание могу сказать одно: сломалась не моя тачка, а Митькина… Ну, это юрист мой, мы с ним вместе на встречу должны были, а он вон чего! Не мог нормальную машину купить, жлоб. Теперь опоздаем оба. Накрылась сделка, к бабке не ходи.

— Так и ехали бы вместе на твоей, раз уж она такая нормальная, — без всякого сочувствия сказал водитель. — Или ты свою экономишь?

Александра опять подумала, что тип должен бы рассердиться. Но он опять не рассердился. Даже стал оправдываться:

— На моей дядя Петя уехал. Это мой водитель. Ему срочно надо было, у него проблемы дома… в общем, у него серьезные проблемы. Он отпросился, а тут как раз позвонили, что ждут, вот мы на Митькиной и… застряли.

— А, тогда ладно, — сказал водитель. — Тогда мне с тобой всё ясно, бизнесмен деклассированный… Девочка, вот она, больница твоя. Теперь куда, в ворота въезжать, что ли?

— Не знаю, — растерялась Александра, увидев за кирпичной оградой не одно здание, а чуть ли не целый квартал. — Надо бы спросить кого-нибудь, где приёмный покой. В приёмном покое всегда знают, где кто лежит. И вещи я там могла бы пока оставить.

— Беру командование на себя, — неожиданно сказал тип. — Батя, ты мой водитель, девушка, вы моя жена. Меня зовут Максим. Вас-то как зовут?

— Борис Николаевич, — ответил водитель. — А что?

— Круто, — одобрил тип по имени Максим. — Жена, ау, тебя-то как называть?

— Александра, — ответила Александра. — А зачем это…

— Так надо, — строго перебил её Максим. — Всё для пользы дела, сейчас сама увидишь. Но Александра — это как-то официально. Будешь Шурочкой. Батя, стой, вон кто-то весь в белом, наверное, абориген. Сейчас он нам всё и расскажет, и покажет, и поможет, и спасибо скажет… Главное, вы оба мне не мешайте, и всё сложится самым восхитительным образом.

И ведь правда — всё сложилось самым что ни на есть восхитительным образом! На больничной территории посторонним машинам находиться не полагалось — а они подъехали к самому отделению! Время для посещений должно было начаться только через пять часов — но об этом никто из медперсонала не вспомнил! В палату к послеоперационным никого не пускали — а Максиму выдали два белых халата, две марлевые маски и две пары бахил, и они спокойно вошли к Людке, таща во всех руках сумки и пакеты, а те, на которые у них самих рук не хватило, за ними тащили две девочки, тоже в белых халатах, наверное, медсёстры. Александра так и не поняла, как тогда у Максима это получилось: ведь и вправду им и рассказывали, и показывали, и помогали, да еще и спасибо говорили! Особенно её потрясла сестра-хозяйка, которая через каждые пять минут подбегала к Максиму и докладывала, куда чего из принесённых вещей она положила, кто за них отвечает, в каком холодильнике будут храниться продукты, а потом вообще принесла в палату свежезаваренный чай — Людке, Александре и Максиму. В палате с Людкой лежали еще две женщины, одна из них всё время стонала — сильно поломанная, в аварию на дороге попала. Максим о чём-то пошептался с сестрой-хозяйкой, ушёл, вернулся с пожилым врачом, пошептался и с ним тоже, оба ушли, Максим вернулся с медсестрой, которая тут же сделала сильно поломанной женщине укол. Женщина перестала стонать и почти сразу уснула. Максим опять стал шептаться с медсестрой, кажется, задавал вопросы, она с готовностью и с некоторым опасением о чём-то ему рапортовала. Максим внимательно выслушал рапорт, покивал головой и опять куда-то ушёл. Медсестра задержалась в палате, якобы для того, чтобы поправить одеяла на больных, проверить, закрыта ли форточка, заглянуть в температурные листы, то, сё… А сама всё косилась на Людку и Александру, и было совершенно ясно, что девчонка едва сдерживает жгучее любопытство. Наконец не сдержала:

— Это у вас муж кем же будет? Депутат какой? Или уж я даже и не придумаю, кто такой…

— Да это вовсе не муж… — начала Александра.

Людка сделала страшные глаза, ущипнула Александру за руку и быстро сказала:

— Да это вовсе не муж тут главный. Был бы он главным — сидел бы да командовал, а Шурка бегала бы да распоряжения выполняла. А он сам бегает, Шурка вон сидит, слова не скажет — он и без слов её понимает. Ты что, Нин, сама не заметила, что ли?

— Ещё бы не заметить… Это да, без слов понимает. Вот я и говорю: повезло вам с мужем.

Медсестра Нина пооглядывалась, безуспешно придумывая себе ещё какое-нибудь занятие в этой палате, ничего не придумала, вздохнула и ушла. Как только за ней закрылась дверь, Людка опять сделала страшные глаза и грозно прошипела:

— Быстро колись: это что за перец? Где ты его подцепила?

— В такси, — почему-то виновато ответила Александра, сдвинула марлевую маску и вытерла нос бывшей Славкиной пелёнкой, которую так и таскала с собой. — Я его не цепляла, он сам подсел. Ему на какую-то срочную встречу надо было, а у него машина поломалась.

— Срочная встреча! — возмутилась Людка. — Ой, ну ты, мать, убогая! Как ребёнок, честное слово! Какая срочная встреча?! Он тут второй час как заведённый шустрит! А она — «срочная встреча»! Слушай, а может, он бандит какой?

— Да нет, это вряд ли. У него глаза весёлые… — Александра подумала и добавила: — Да какая разница? Мне за него замуж не выходить.

— А вот этого я бы не стала столь категорично утверждать, — важно сказала Людка. — Этот вопрос требует серьезного рассмотрения. Если он действительно не бандит. И не депутат, не дай бог. Политиков нам тоже не надо.

— Прекрати! — рассердилась Александра. — Опять ты меня пристроить пытаешься? Мне ведь обидно, как ты не понимаешь… К тому же — нам вообще никого не надо, мы и сами прекрасно справляемся. Вот ты поправишься, мы тебе хорошую работу найдём, может быть, даже с проживанием, на всём готовом, а деньги экономиться будут, а мы с Евгенией Семёновной уж точно не пропадём, а со Славкой — никаких проблем, Славка у нас умный ребёнок… Зачем нам кто-то чужой? Сами справимся, вот увидишь. Ничего, прорвёмся. Ты, главное, выздоравливай быстрее.