Поэтому подход к проблеме требовалось научно обосновать. И значит, так. Сталтех — есть, конечно же, механическая штуковина. Однако его сотворили не из пылесоса, а все-таки из человека. Пусть даже и мертвого. Значит, нанотехнические машинки во многом копировали образец. И вот получается, что есть у него такие штуковины, которые просто боевой машине ни на черта не нужны. К примеру, зачем машине мизинец на ноге? Железной штуковине можно изобрести для хождения что-нибудь понадежнее. Но самое интересное, что нанороботы копируют еще кое-что ненужное. Нервную систему. Заменяют ее серебряной проволокой. Оно, конечно, удобнее. Сигнал быстрее по нервам бегает. Но с другой стороны, это ведь можно использовать и для новых «научных» целей.

Особенно удобно, что это сталтех «четвертого» уровня по классификации Кварода. У него ведь еще осталась большая часть человеческого мозга. Конечно, она заражена скоргами и по настоящим человеческим делам не используется. А какая-то часть уже воплощена в металл. Пусть и в упрощенном виде. Но ведь так еще лучше. Остатки человеческой сущности слились с механоидом. Нужно всего лишь найти способ выйти на контакт с остатками человека. Может быть, через него удастся узнать и о планах машины. Ну, а как воздействовать на человека? Так именно посредством новых нервных волокон.

Да, но как мы с ним будем беседовать, если сталтехи безголосы? Нет у них ни языка, ни гортани, ничего того, что делает нас говорящими. А если вставить и подсоединить куда надо голосовой аппарат. Вот теперь можно и побеседовать. Для более активного общения берем в руки плоскогубцы… Нет, теперь лучше кувалду, потому что пальчики стали железными и ноги там не присутствуют.

То, что сталтехи сотворены без применения ума, из-за привычки нанороботов все перестраивать, понятно. Привычка просто-напросто дурацкая. Зачем копировать ненужные органы — нервы? Однако теперь за это будет расплачиваться конкретный механоид. Значит, говорите, машина боли не чувствует? Ну-ну! Сейчас проверим.

Итак, сталтех закреплен на специальном пластиковом стульчике. Чтобы не пустил железные побеги. Провода подсоединены к остаткам живого мозга. Теперь на экране видно, как бегают всякие импульсы. Бегают себе и бегают. Посмотрим, что изменится, если плазменная горелка начнет расплавлять железные пальчики.

На экране всплеск. Среди череды импульсов появился неожиданно большой — пиковый. Значит, машина все-таки реагирует на воздействие? Или просто совпадение? Убираем в сторону плазменную горелку. Берем электрическую ножовку. Лезвие не металлическое, во избежание заражения скоргами. Чистый алмаз. Пилим пальчики. Сложности никакой. Самому Квароду даже не надо потеть. В лаборатории полно нужных специалистов. Им скучно. Если такое делать с людьми, то крики носятся по всему подземелью. Стимулируют трудовые подвиги остального населения Форта.

Алмазная поверхность начинает жужжать, кушая металл, как масло. Но чего тут интересного? Смотрим на экран осциллографа. Вот оно! Новый взлет среди однотипной светящейся полосы. Мозг человека, запакованный в механоида, среагировал на отвалившийся палец. Оказывается, у Техноса есть свои слабые стороны.

Значит, механоид типа сталтех пристегнут. Провода к мозгу подведены. Голосовой канал собран и подключен куда надо. Сейчас можно начинать новый вид научного поиска. Вырабатывать язык общения с Техносом напрямую. Но…

Все-таки командующим Группой лабораторий значится не Кварод, а господин Бармалей. Объект исследований Кварода — это самое интересное из того, что происходит на всем этаже научного подземелья. По мнению Бармалея — это вообще прорыв на новые рубежи. Не использовать такой шанс для проявления честолюбия просто преступно.

— Все! Пока остановимся! — командует Бармалей. В неимоверном возбуждении он носится по залу.

— Вы просто умница, господин Кварод, — сообщает он на бегу. — Вы достойны всяческих похвал. Но я намерен продемонстрировать наши с вами достижения перед нашим вождем.

В самом деле, как же можно не задействовать такой праздник науки для реабилитации перед Хистером? Тот уже давно злится на Бармалея за отсутствие серьезных научных прорывов. Начальственное кресло командующего Группой лабораторий шатается не на шутку. Какие-то возражения Кварода о том, что метод не проверен до конца, всерьез не принимаются.

— Мало ли что не проверено, Кварод? — ворчит недовольно Бармалей. — Я буду просить нашего великого Хистера лично присутствовать при начале допроса этого механоида.

С начальством не поспоришь. Ну что ж, зато у Кварода есть прекрасная возможность вздремнуть лишний час после многих и многих ночей без сна и отдыха.

— Я тут прослышал об одном деле, господин Кварод, — сообщает Ведич. — А нельзя нам с Глюком как-нибудь поприсутствовать на допросе сталтеха? Ведь все же это мы его поймали.

— Ну, Бармалей, ну, мудила. Всем раструбил. — Кварод смотрит на Ведича воспаленными от бессонницы глазами. — Он думает, что успех уже в кармане. Знаете, господин сталкер. Я бы не советовал быть в лаборатории в момент будущего конфуза. Не хватало вам попасть под горячую руку Хистера. Вы ведь ребята пришлые, вам первым достанется. Я бы на вашем с Глюком месте был бы пока тише воды, ниже травы.

— Нельзя, так нельзя, — вздыхает Ведич. За эти дни он уже почти приобщился к науке. Но, как видно, он тут все же не свой.

Кварод смотрит на него с сожалением. Крепкий мужичина Ведич ничего не понимает. Зато Кварод предчувствует. И, к сожалению, не ошибается.

Днем позже он тестирует оборудование, проверяет зажимы, соединительные цепи. Короче, всю механику и электронику. И наконец наступает торжественная минута. Входит Хистер со своими дуболомами. Возле него суетится Бармалей. В возбуждении трясет свежепокрашенной в идеально черный цвет бородой. Хистер слушает снисходительно. Он даже чуть улыбается. Для него это просто небывалое довольство. Бармалей бегает, пританцовывая. Поясняет, объясняет. Фюрер кивает моментами. Похоже, он вошел в курс дела.

А собственно, чего тут понимать? Сталтех зажат на табурете сверхпрочными пластиковыми зажимами. Он него бегут пучки проводов. По сути, почти электрический стул. Всякие экраны — это все за границами фокуса. Так, обеспечение сцены. Никто ведь во время спектакля не ходит смотреть, как щелкает тумблерами осветитель. Все смотрят исключительно спектакль. Вот и герр Хистер вполне готов смотреть спектакль.

Спектакль — небывалая премьера. Хотя существенная разница только в исполнителях. Местный фюрер сто раз видел, как заставляют говорить людей. Сейчас перед ним заговорит механоид. Разница, конечно, существенная, но уж не так чтобы охать и ахать. Так что Хистер усаживается и дает команду Бармалею «начинать». Властелин спихнул все свои заботы на заместителей как минимум на несколько часов. Он готовится к долгому цирковому представлению. Ведь бывает, что некоторые упертые враги не раскалываются за час, а тут все же машина.

Начало спектакля так себе, но все же ничего. Бармалей растолковывает что-то насчет импульсов возбуждения мозга. Показывает караван обычных засечек на экране. Хистер зевает, но терпит. Когда алмазная пила с визгом отсекает сталтеху ступню, он даже готов похлопать. Но тут Бармалей, подпрыгивая, указывает ему на экранный всплеск. Мол, «эта механизма чувствует боль, господин хороший. Видели?» Хистер, конечно, видел. Он просто само благодушие.