А что станется с отцом? Есть ли для него место во всем этом плане? Судя по всему, ее будущий компаньон об Оливере Моргане вовсе не думал. Но сейчас это казалось не важным и Октавии.

Девушка отвернулась, чтобы скрыть противоречивые чувства, отражавшиеся на ее лице.

— А что будет с нами? С нашим фиктивным браком? Тоже не потребуется ни разума, ни чувств?

С минуту лорд Руперт молчал, потом сухо произнес:

— Не знаю.

Октавия промолчала, и он продолжал спокойным, практичным тоном:

— Если вы предпочтете лишь играть роль моей жены, я стану уважать ваше желание.

— А это то, что предпочли бы вы сами? — Она по-прежнему не смотрела на него.

— Нет.

Он нежно повернул ее к себе.

— Вы ведь наслаждались той ночью, любимая, но клянусь: все, что было между нами, — ничто по сравнению с тем, что могло бы быть.

Краска бросилась ей в лицо. Октавия почувствовала, что помимо собственной воли начинает таять от тепла его голоса и жара глаз.

— Мы будем вместе и вместе отомстим своим врагам. Одурачим слепых идиотов, которые не видят дальше собственного носа. — Он внезапно рассмеялся. — Дадим им урок, мисс Морган?

Октавия обернулась на конькобежцев, сытых, довольных, закутанных в меха, и вспомнила босоногих детей на льду замерзших сточных канав, женщин, прижимавших к груди бутылки из-под джина, и позабытых, жалобно плачущих младенцев.

Да, благодаря Дирку Ригби и Гектору Лакроссу она знает, что такое изнанка роскошной лондонской жизни — страшный мир, в котором они с отцом должны провести всю оставшуюся жизнь.

Да, это безумие — согласиться на предложение лорда Руперта. Но если бы его планы удались!

Но сможет ли она хладнокровно соблазнить незнакомого мужчину? Во имя общей цели? Октавия уже давно рассталась с излишней щепетильностью: в последние три года она была для нее непозволительной роскошью. К тому же теперь она была уже не девушка. А для женщины, которая постоянно рискует головой, шаря по карманам, чтобы заработать на жизнь, соблазнить мужчину ради денег — пустяк. Петля не грозит… Если только не поймают, когда станет воровать кольцо… Октавия невольно вздрогнула. В плане лорда Руперта не было толпы, в которой можно укрыться.

Но ее не застукают — она для этого слишком опытна. Быстрая и ловкая. Нет, не поймают. А когда все останется позади… позади — тогда будущее станет тем, чем должно было стать для нее.

Руперт читал отражавшиеся на ее лице мысли так же ясно, как будто смотрел в раскрытую книгу. Ему не нужно было слышать ответ — он его знал.

— Вы знаете имена тех людей, что обокрали вашего отца? — спросил он через минуту.

— Людей? — презрительно переспросила Октавия. — Не людей, а свиней.

Он склонил голову в знак того, что принимает ее поправку.

— Вы знаете, как зовут тех свиней?

— Дирк Ригби и Гектор Лакросс. Вы с ними знакомы?

— Кажется, приближенные принца Уэльского. Мы раскланиваемся, но можно познакомиться покороче. Они вас знают?

Октавия покачала головой:

— Меня не было, когда они познакомились с отцом. Он был на водах в Харроугейте, и эти двое показались ему такими приятными. — Девушка пожала плечами.

— Хорошо. Удачно, что они вас не знают, — отрывисто заключил Руперт. — Поехали, вы замерзли. Вернемся к остальным. Я покажу вам вашу жертву.

— А что станет с отцом, пока мы будем наводить в мире справедливость?

— Скажите ему все, что хотите, и я поддержу вас, — беззаботно ответил Руперт.

Октавия знала, что отец не станет задавать бестактных вопросов, потому что не захочет получить на них неловкий ответ, и примет перемены, по крайней мере сделает вид, с обычным безразличием.

Итак, свершилось. Они заключили контракт, и ее жизнь вот-вот переменится. Эта странная сделка ничем не закреплена — даже торжественным обещанием выполнять все условия, — но Октавию это нисколько не смущало.

Руперт взял ее за руку, и они покатили в другой конец озера, к нарядной толпе. Октавия исподтишка взглянула на своего спутника. Она почти ожидала увидеть дьявольскую усмешку или что-нибудь в этом роде, но ошиблась: его лицо было по-прежнему холодно и спокойно, лишь насмешливая улыбка вдруг скривила губы.

— Вон там. Видите худощавого высокого джентльмена с красивыми вьющимися волосами в темно-красном бархатном плаще? Он называет себя графом Уиндхэмскмм.

— Называет? — Октавия пристально посмотрела на своего кавалера. — Вы хотите сказать, что он им не является?

— Не является. Но для успеха нашего представления вы будете признавать его титул.

Какая за всем этим скрывается тайна? Октавия смотрела на человека, которого намеревалась соблазнить и обокрасть. Он скользил на коньках легко и уверенно, с подчеркнутой элегантностью. Из-под шляпы выбивались роскошные, ненапудренные золотистые кудри. Он был слишком далеко, чтобы Октавия смогла его хорошо разглядеть, однако она отметила грацию и уверенное изящество каждого движения.

— Кто он вам?

— Враг.

Такое прямое и честное заявление не оставляло возможности для дальнейших расспросов, но девушка все же продолжала:

— И вы мне не скажете, чем он вас обидел?

— Вам нет необходимости это знать.

Больше Октавия не проронила ни слова. Она смотрела на человека, который называл себя графом Уиндхэмским, и чувствовала странное стеснение в груди.

Что это? Дурное предчувствие или нечто совсем иное? Сейчас она не смогла бы ответить на этот вопрос.

— Пойдемте скрепим наш контракт.

Спокойный голос Руперта вломился в сумбурную круговерть ее мыслей.

— Я обещал вам обед. — Блеск его глаз привел Октавию в трепет.

— Где? — еле слышно спросила девушка. — Где мы будем обедать?

— Это зависит от вас, мисс Морган. — В глазах напротив появились золотистые искорки. — Мы можем пообедать в «Пьяцце», а потом я отвезу вас в Шордич.

Но, — продолжил он мягко, — ваше платье вышло из моды. В «Пьяцце» собирается светское общество, а я знаю, как неприятно чувствовать себя плохо одетым. Придется не снимать плащ, а есть в плаще, согласитесь, странно.

— Наверное, — тихо согласилась Октавия. Что он задумал? Кажется, у лорда Руперта, как всегда, есть план.

— Нам нужно многое обсудить, — спокойно продолжал он. — Детали и прочие мелочи. Это проще сделать в каком-нибудь укромном уголке, а не в людном ресторане.

— Думаю, что вы правы. — Октавия поняла, чего он хочет. — Что же вы предлагаете, милорд?

Руперт задумчиво нахмурился, словно и впрямь перебирал в уме разные возможности.