Единожды данное слово необходимо держать, даже если дано оно самому князю тьмы. Ах, какое непотребство! Абеллино, сколь постыдно обманулся ты в своих расчетах. Я думал, что имею дело с честным человеком. Ах, как же я ошибался! (Громовым голосом.) В последний раз спрашиваю вас, венецианский дож: нарушите ли вы свое благородное слово?

Андреас (повелительным тоном). Сложи оружие.

Абеллино. Так вы действительно отберете у меня заслуженную награду? Выходит, зря я предал Абеллино в ваши руки?

Андреас. Я обещал Розабеллу отважному Флодоардо. А с убийцей Абеллино я не заключал никаких договоров. Пусть Флодоардо требует себе мою племянницу – она его, но у Абеллино нет на нее никаких прав. Повторяю: сложи оружие.

Абеллино (заливаясь хохотом). Вы говорите – убийца Абеллино? Хо-хо! Ваше дело – выполнять ваши обещания, а мои убийства не ваша печаль, я с ними сам разберусь и уверяю вас, мне будет что сказать в свое оправдание, когда придет день суда.

Гонзага (дожу). Какое неслыханное богохульство!

Абеллино. Ах, достопочтенный синьор кардинал, замолвите за меня словечко, вы ведь так хорошо меня знаете; я всегда обращался с вами по совести, этого вы не станете отрицать. Так скажите хоть что-то в мое оправдание, славный синьор кардинал!

Гонзага (гневно, с величественностью и достоинством). Не смей обращаться ко мне, злодей! Что у нас с тобой может быть общего? Достопочтенный Андреас, не медлите; зовите стражу.

Абеллино. Как? И нет для меня никакой надежды? Никто не испытывает сострадания к несчастному Абеллино? Совсем никто? (Пауза.) Все молчат? Все! Довольно. Значит, участь моя решена – зовите стражу.

Розабелла (с воплем отчаяния кинувшись вперед и упав к ногам дожа). Пощады! Пощады! Простите его – простите Абеллино!

Абеллино (в восторге). Вот каковы твои слова? Хо-хо! Сам ангел молится за Абеллино в последние мгновения его жизни.

Розабелла (обнимая колени дожа). Пощадите его, о друг мой, мой отец. Да, он грешник, но пусть Господь будет ему судией. Он согрешил, но Розабелла его по-прежнему любит.

Андреас (отталкивая ее с негодованием). Прочь, недостойная девица! У тебя помутился рассудок.

Абеллино, скрестив руки на груди, внимательно наблюдал за происходящим, на его горящие глаза навернулись слезы. Розабелла схватила руку дожа, который собирался было отойти, поцеловала ее дважды и воскликнула:

– Если ты не хочешь пощадить его, то и меня не щади! Тот же приговор, который получит Абеллино, приму и я: я прошу о сохранении и своей жизни, не только его. Отец, милый мой отец, не отвергай моей просьбы, даруй ему жизнь!

Андреас (гневно и решительно). Абеллино умрет.

Абеллино. И вы способны без слез смотреть на то, как нежная голубка истекает кровью у ваших ног? Прочь, варвар! Вы никогда не любили Розабеллу так, как она того заслуживает. Она более не ваша. Она моя – она принадлежит Абеллино!

Он поднял девушку с пола и прижался губами к ее побелевшим губам:

– Розабелла, ты моя, и одна лишь смерть нас разлучит. Ты любишь меня так, как я мечтал, чтобы меня любили; я благословен сверх всякой меры и готов бросить вызов самому року. Что ж, за дело.

Он вернул Розабеллу, почти бесчувственную, в объятия Камиллы, а потом вышел на середину зала и недрогнувшим голосом обратился к собравшимся:

– Венецианцы, вы задумали свершить надо мною суд; нет для меня надежды на помилование. Что ж, поступайте, как вам угодно, но, прежде чем вы, синьоры, вынесете мне приговор, я возьму на себя смелость вынести его некоторым из вас. Как известно, вы считаете меня убийцей Конари, убийцей Паоло Манфроне и убийцей Ломеллино. Я этого не отрицаю. Но известны ли вам высокородные синьоры, которые заплатили мне за то, чтобы я пустил в дело свой кинжал?

С этими словами он поднес к губам свисток и свистнул – двери тут же распахнулись, вбежала стража; главари заговора и глазом моргнуть не успели, как их обезоружили и связали.

– Стерегите их на совесть, – громовым голосом обратился Абеллино к стражникам. – Все указания вам отданы. Благородные венецианцы, взгляните на этих злодеев: именно по их вине лишились вы троих своих сограждан. В этих смертях я обвиняю одного, другого, третьего, четвертого, а добрый мой друг кардинал имеет честь быть пятым.

Обвиняемые стояли недвижно, совершенно ошеломленные; их выдавало смятение, отразившееся на лице; было видно, что обвинение небезосновательно, и никто не решился возразить Абеллино.

– Что бы это могло значить? – спрашивали друг у друга сенаторы в изумленном смятении.

– Это хитроумная уловка! – сумел наконец выдавить из себя кардинал. – Поняв, что от наказания ему не уйти, негодник этот пытается из чистой злокозненности впутать и нас в свои дела.

Контарино (оправившись от испуга). Низменностью своей жизни он превосходит всех прочих злодеев, а теперь решил превзойти их еще и низменностью своей смерти.

Абеллино (величественно). Помолчи. Мне все известно про ваш заговор, я видел список ваших требований и прекрасно осведомлен обо всех подробностях; прямо сейчас, во время нашего разговора, стражи порядка, следуя моим указаниям, арестовывают синьоров с белой ленточкой на рукаве, тех, что этой ночью собирались поднять в Венеции мятеж. Помолчи, ибо защищаться бесполезно.

Андреас (изумленно). Абеллино, что все это значит?

Абеллино. Это значит одно: Абеллино раскрыл и предотвратил заговор против Венецианской республики и покушение на жизнь самого дожа! В отплату за ваше великодушное решение отправить его через несколько часов в мир иной, браво спас вас от того же самого.

Витальба (обвиняемым). Благородные венецианцы, обвинения серьезны, а вы молчите.

Абеллино. Это говорит об их благоразумии, ибо им не поможет никакая защита. Их соратники уже обезоружены и помещены в отдельные камеры государственной тюрьмы. Навестите их там – и вы узнаете все подробности. Вы, полагаю, уже поняли, что стражу под дверями зала я выставил не для того, чтобы поймать страшного браво Абеллино, а для того, чтобы обезопасить вас от этих героев. А теперь, венецианцы, сравните их поведение с моим. Я, рискуя жизнью, спас Республику от уничтожения. В облике браво я дерзал появляться на сборищах этих отъявленных негодяев, которые намеревались кинжалами своими повергнуть Венецию во прах. Ради вас я терпел непогоду, дождь, стужу и зной; пока вы спали, я оберегал ваш покой. Только моими усилиями Венеция смогла сохранить прежнее политическое устройство, а вы – свои жизни; так неужели же я не заслужил награды за свои услуги? Все это я совершил ради Розабеллы с Корфу, но вы отказываетесь отдать мне мою суженую? Я спас вас от погибели, спас честь ваших жен, а ваших невинных детей от ножей