и проверить, действительно ли Ридаг может наслать на него Волка. Кстати, я с самого начала собирался спросить, как Ридаг узнал, какой знак надо ему подать?

Диги с удивлением взглянула на своего жениха:

– Я догадывалась, что ты не понимаешь. Значит, я была права. Даже не знаю, как это объяснить… Наверное, он узнает все точно так же, как мы с тобой. Фребек вступился за него вовсе не для того, чтобы защитить Львиную стоянку. Он говорил чистую правду. Ридаг понимает все, что говорят окружающие. И всегда понимал. Мы просто не знали этого, пока Эйла не научила нас языку знаков, на котором он умеет говорить. Теперь мы можем общаться с ним. Когда Фребек сделал вид, что уходит, то незаметно поговорил с Ридагом, а Ридаг спросил разрешения у Эйлы – они разговаривали на языке жестов. Мы все понимали, о чем они говорят, и знали, что должно произойти.

– Неужели это правда? – спросил Бранаг. – Значит, вы переговаривались друг с другом, а никто об этом даже не догадывался! – Он рассмеялся. – Раз уж я собираюсь породниться с удивительной Львиной стоянкой, то, может, мне тоже стоит научиться вашему тайному языку?

– Эйла! – крикнула Крози, выходя из палатки. Трое молодых людей остановились и подождали ее. – Тули только что рассказала мне, как вы решили приодеть лошадей, – сказала она, подойдя к ним. – Отлично придумано! Красное будет хорошо заметно на светлой лошади, но ведь у тебя нет второго такого же яркого покрывала. Я сейчас распаковывала свои мешки и нашла одну вещь, которая могла бы тебе пригодиться. – Развернув недавно развязанный пакет, она достала из него компактно сложенную кожу и, встряхнув ее, разгладила рукой складки.

– Ой, Крози! – воскликнула Эйла. – Какая красота!

Она восхищенно вздохнула, увидев белоснежную кожаную накидку, отделанную рядом треугольников из костяных бусин и окрашенными красной охрой иглами дикобраза, которыми были вышиты зигзагообразные и спиралевидные узоры.

Лицо Крози озарилось довольной улыбкой, когда она заметила искреннее восхищение молодой женщины. Эйла сама сшила платье из белой кожи и понимала, как трудно достичь такого чистого оттенка.

– Это для Удальца. Мне кажется, что белый цвет будет хорошо виден на его темно-коричневой шкуре.

– Что ты, Крози! Твоя накидка слишком хороша для этого. Она быстро покроется пылью и грязью, а если Удальцу захочется покататься по земле, то с нее скоро слетят и все украшения. Нет, я не могу позволить Удальцу носиться в ней по степи.

Однако Крози явно не собиралась отказываться от своего намерения:

– Как ты считаешь, осмелится ли охотник метнуть копье, если увидит гнедую лошадь с такой красивой белой накидкой?

– Наверное, нет. Но зачем же портить такую красивую вещь, ведь ты вложила в нее столько труда?!

– С тех пор прошло много лет, – резко сказала Крози, затем выражение ее лица смягчилось, глаза затуманились, и она грустно добавила: – Я делала ее для моего сына, брата Фрали, и не смогу отдать ее никому другому. Даже представить не могу, что эту накидку носит другой человек, но выбросить ее я тоже не могу. Вот и таскаю ее с собой каждый год как бесполезный кусок кожи. Все одно получается, что труд затрачен впустую. А если эта накидка поможет защитить животное, то все же принесет пользу и можно будет считать, что мои старания не пропали даром. Я хочу подарить тебе эту кожу, ведь ты так много сделала для меня.

Эйла взяла предложенный подарок, но на лице ее отразилось недоумение.

– Не пойму, Крози, о чем ты говоришь…

– Это не важно, – отрывисто сказала она. – Просто бери накидку и используй по назначению.

Мимо них быстро шел Фребек, направляясь к палатке; однако, прежде чем войти внутрь, он посмотрел в их сторону и довольно улыбнулся. Они улыбнулись ему в ответ.

– Я очень удивился, когда Фребек первым вступился за Ридага, – заметил Бранаг. – А вернее, я не ожидал его увидеть даже в числе последних.

– Он сильно изменился, – сказала Диги. – Конечно, он по-прежнему любит поспорить, но уже не так рьяно. Иногда он даже прислушивается к мнению других.

– Да, надо отдать ему должное, он никогда не боялся высказывать то, что думает, – сказал Бранаг.

– Наверное, это одно из его достоинств, – сказала Крози. – Я долго не могла понять, что Фрали нашла в нем. Но, несмотря на все мои уговоры, она все-таки приняла его предложение. Хотя, в общем-то, ему нечего было предложить ей. Мать его имела самый низкий статус, да и сам он вроде бы не отличался особыми дарованиями. Мне казалось, что она испортит себе жизнь, соединившись с ним. Но видимо, уже одно то, что он осмелился сделать ей предложение, говорит в его пользу. Похоже, он действительно любит ее. Вероятно, Фрали правильно оценила его, мне следовало положиться на ее мнение, – в конце концов, она же моя дочь. Нельзя судить о человеке только по статусу его матери или скудости Брачного выкупа, ведь у каждого есть шанс проявить себя с лучшей стороны.

Крози не заметила, как удивленно Бранаг посмотрел на Диги и Эйлу. По его мнению, Крози изменилась куда больше, чем Фребек.

Глава 32

Эйла взволнованно суетилась в пустой палатке возле своей лежанки. Который раз уже окидывая придирчивым взглядом место, отведенное ей на время Летнего схода, она пыталась найти еще какую-то небрежно брошенную вещь или незавершенное дело, еще одну причину, чтобы подольше задержаться на Рогожной стоянке. Мамут сказал ей, что, как только она закончит с делами, он поведет ее знакомиться с теми людьми, с которыми ее объединяет некая особая связь. Очевидно, он имел в виду мамутов – тех, кто принадлежал к очагу Мамонта.

Она отнеслась к этому знакомству как к своеобразному испытанию; наверняка они будут задавать ей вопросы, чтобы выяснить, действительно ли она имеет право принадлежать к их избранному кругу. В глубине души Эйла не верила в свою избранность. Она считала, что не обладает никакими особыми дарованиями или редкими способностями. Целительницей она стала благодаря тому, что Иза поделилась с ней своим мастерством и знаниями. Также не было никакой особой магии в общении с этими животными. Просто, когда ей было грустно и одиноко в пещере, она подобрала и вырастила осиротевшего жеребенка, а потом там же родился и Удалец, поэтому они и слушаются ее. Она подобрала Волка, потому что убила его мать, уже зная, что животные, выросшие с людьми, могут быть вполне дружелюбными. Во всем этом не было таинственной магии.

Оттягивая время знакомства, она уже успела осмотреть Ридага.