Отряд разделился, группируясь вокруг лидеров двух групп. Женщины обнялись, шепча друг другу ободряющие слова, мужчины обменялись рукопожатиями.

– Что ж, поехали! – торжественно возгласил Павел-первый, вспоминая свой первый старт в Ствол. – Надеюсь, нам удастся уговорить Игроков поменять правила Игры.

– Встретимся… а кстати, где мы встретимся потом? – Павел-второй нахмурился. – В Стволе? В одной из Ветвей?

– В трансгрессе, – предложил Полуянов. – По-моему, это единственный устойчивый объект в изменяющемся Древе Времен.

– Федор, ты умница! – сказал Белый серьезно. – Конечно, с этим трансгрессом еще надо разобраться, почему он не зависит от условий каждой Ветви, но надежней схрона, наверное, не существует.

– Поторопитесь, господа, – напомнил Стас. – Зона окружена, атака вот-вот начнется, а долго удерживать натиск я не смогу.

– Кто первый? – спросил Белый. – Кстати, Стас, ты ведь гарантируешь только спуск. А подъем?

– Хрономембрана после вашего возвращения работает в обе стороны, как простой лифт. Объяснить сей феномен я не в состоянии, но запустить группу «вверх» смогу.

– Тогда запускай «верхних».

Павел-первый, Ясена, Костров и Тая отступили к стене зоны отдыха, которая пропустила их в зал с колонной лифта. Все четверо молча вошли в кабину мембраны, полупрозрачная дверь сгустилась и закрыла проем. Мелькнули снизу вверх голубые огоньки, как пузырьки воздуха в воде, и дверь растаяла снова. Короб кабины оказался пустым, первая группа десанта ушла «вверх», «в будущее».

– Порядок. – Белый шагнул в лифт. Остальные гуськом втянулись в кабину, и Стас включил аппаратуру спуска. Пятерка десантников стремительно понеслась сквозь пространство и время по цепи выходов Ствола к истокам Мироздания.

Павел Жданов из другой Ветви задержался со своей командой в чужом для него мире почти на пять дней. За это время он четырежды посещал Златкова, на работе и дома, постоянно беседовал с Ромашиным, облетел Землю кругом, побывал на родине – не посещая, впрочем, родных «настоящего» Павла Жданова, живущего здесь, а также излазил вместе с Григорием Белым и Маричем «перекресток пространств», в который превратился хроноускоритель.

О своих выводах он поделился с комиссаром у того дома, когда Ромашина выпустили из клиники. В гости был приглашен и Златков, весьма неохотно отрывающийся от дел. В последнее время он работал на больших инках Управления аварийно-спасательной службы и даже в сетях ВКС, загрузив машины какими-то сложными вычислениями до такой степени, что они отказывались выполнять работу для чиновников правительства.

Ромашин ради любопытства поинтересовался, чем занимаются большие вычислительные комплексы УАСС типа «Стратег», и получил ответ: расчетами «транзитивных отношений физики невозможных состояний», а также «спекуляциями трех– и более мерных времен» и «вычислениями параметров инсайт-взаимодействий супербольших разумных систем».

Понять хотя бы приблизительно, о чем идет речь в первых двух случаях, комиссар не смог, несмотря на всю свою научно-техническую подготовку. Третья тема расчетов была ближе. Златков решал проблему «хронохирургов», вычислял условия их существования.

Собрались все трое в девятом часу вечера на веранде ромашинского коттеджа, смотрящей на березовую рощу. Солнце уже скрылось за деревьями, по роще пролегли вечерние тени. Было удивительно тихо, если не считать редких птичьих трелей, и у гостей постепенно сложилось элегическое настроение, поддержанное хозяином, предложившим попробовать коктейль «Славянский», который составил он сам. Жена комиссара, высокая стройная красивая блондинка по имени Дениз, посидела с гостями несколько минут для приличия и ушла, сославшись на занятость.

Ромашин, заметив странный – длинный взгляд Павла, сузил глаза:

– Что, не видели раньше мою жену, Павел?

– В моем мире у вас нет жены, – помолчав, ответил Жданов. – Она погибла на Камчатке во время захвата «черного человека», то есть вашего друга Шаламова.

Ромашин внутренне вздрогнул, оставаясь с виду спокойным и расслабленным. В его мире у него не было друга по фамилии Шаламов, хотя людей с такой фамилией он знал.

– Все-таки наши миры отличаются в деталях, – констатировал он философски бесстрастно. – И это понятно. Слишком сложен процесс, называемый жизнью, и слишком зависим от вероятностных законов. Но не будем о грустном. Павел, вы хотели поговорить с нами о чем-то важном. Мы слушаем вас.

– Вкусно. – Жданов поднял прозрачный бокал с янтарным напитком. – Научите меня делать такой божественный нектар? – Повернул голову к Златкову. – Атанас, я хотел бы задать вам несколько вопросов в присутствии комиссара. Не возражаете?

– Задавайте, – буркнул ученый, с рассеянным видом созерцавший пейзаж.

– Чем вы объясняете противоречие: вакуум данной Ветви не имеет стрелы времени, но время здесь тем не менее имеет направление и необратимо?

– Направление необратимых физических процессов определяют вероятностные законы статистики при случайных взаимодействиях. Этим законам подвластен и вакуум, но зафиксировать низкоэнергетические взаимодействия неизмеримо труднее. Мы их просто не замечаем. Кроме флуктуаций. – Златков почесал горбинку носа. – В принципе, конечно, каждый атом – флуктуация, но это уже вопрос философии.

– Вы хотите сказать, что ваша Метавселенная изначально родилась со вложенными в нее вероятностными законами? С законом роста энтропии?

Златков вдруг словно проснулся, зачарованно глянул на потягивающего коктейль Жданова.

– Браво, гриф! Неужто сами дошли, или подсказал кто? Те, Кто Следит, например?

– Я уже понял, что Те, Кто Следит – ваши подсказчики. Мои же друзья – Хранители Равновесия, ну, или, по-вашему, «хронохирурги». Но «дошел» я сам.

– О чем речь? – любезно осведомился Ромашин. – Что-то к вечеру я туго соображаю.

– Возможны миры, где вероятностные законы не работают, – развеселился Жданов. – И этими мирами являются как раз Ветви, или, если хотите, Корни Древа Времен, принадлежащие «хирургам». Сверхсистеме типа «грибница», задумавшей изменить кое-какие законы существования Древа.

– Но ведь мы уже пришли к выводу, что «хирурги» для нас – разумная система типа «стая».

– Просто в разных Ветвях они принимают разный облик, причем именно в соответствии с законами вероятности, вложенными в Ветви.

– Тогда я не понимаю смысла их Игры с Теми, Кто Следит. Что это за Игра, в результате которой может измениться все Древо и сами Игроки в придачу?

– А Игры никакой и нет, – меланхолически заверил всех успокоившийся Златков. Ромашинский коктейль понравился ему, и он налил себе еще бокал.

Едва не поперхнувшийся Ромашин сделал большой глоток коктейля, осторожно поставил бокал на столик, вытер губы.