– Вот дурак! – прорычал Леру и пустил лошадь вскачь.

Он вихрем ворвался в лагерь и спрыгнул с лошади.

– Минхеер, разве так можно?

Зицманну уже почти сравнялся седьмой десяток. Его белоснежная бородища спускалась до пятой пуговицы жилетки. Он был не генерал, а священник, и его отряд продержался так долго лишь потому, что эффективности от него ждать не приходилось: британцы от этих вояк не испытывали ни малейшего беспокойства. Лишь под мощным давлением де ла Рея и Леру Зицманн решил принять участие в этом безумном предприятии. Последние три дня, пока он ждал подхода сил Леру, его одолевали сомнения и дурные предчувствия. То и другое разделяла и его жена: у буров он был единственным командиром, который таскал за собой любимую женщину.

Зицманн, сидевший возле костра, встал со стула и бросил свирепый взгляд на рыжебородого гиганта Леру, лицо которого от ярости покрылось пятнами.

– Минхеер, – прорычал он, – не забывайте, что вы разговариваете не только с человеком, который гораздо старше вас годами, но и с представителем Церкви!

В таком тоне начались долгие дискуссии, которые заполнили все последующие четыре дня. За это время Леру увидел, что его смелый план гибнет на глазах, погрязая в хаотическом сумбуре самых незначительных мелочей. На потерю первого дня, проведенного в молитве, он не сердился, напротив, хорошо понимал, что молитва – вещь важная и необходимая. Без благословения Божия, как и без активных военных операций, все предприятие непременно провалится, поэтому проповедь, которую он в тот день прочитал, длилась чуть более двух часов, а тему он выбрал из Книги Судей: «Выходить ли мне еще на сражение с сынами Вениамина, брата моего, или нет? Господь сказал: идите; Я завтра предам его в руки ваши».

На этот раз Зицманн превзошел его на сорок минут. Но ведь, как указывали люди Леру, Зицманн – профессионал, в то время как дядя Пауль – проповедник, не имеющий духовного сана.

Следующим и наиболее принципиальным вопросом стало избрание Верховного командующего совместным предприятием. Зицманн был старше Леру на тридцать лет, и этот факт говорил в его пользу. Кроме того, он привел с собой на Вааль тысячу шестьсот человек, в то время как Леру – всего шестьсот. Однако Леру одержал победу под Коленсо и под Спион-Коп и потом постоянно принимал участие в боевых действиях, причем не без успеха, включая пуск под откос восьми поездов и уничтожение четырех британских транспортных колонн. Зицманн был заместителем командующего в битве при реке Моддер, но с тех пор активных действий не предпринимал, стараясь сохранить свой отряд в полном составе.

Дебаты продолжались три дня. Зицманн упрямо отказывался решить вопрос голосованием, пока не почувствовал, что мнение людей склоняется на его сторону. Леру хотел возглавить поход не ради удовлетворения личного тщеславия, а потому, что понимал: под началом этого крайне осторожного и упрямого старика им здорово повезет, если они доберутся до Оранжевой реки, а уж о том, чтобы успешно ворваться в Кейп, не могло идти и речи.

Все козыри находились на руках Зицманна, и самое забавное заключалось в том, что получил он их просто потому, что за последние полтора года не предпринимал никаких активных действий.

Когда два года назад лорд Робертс с ходу взял Преторию, он встретил лишь символическое сопротивление, поскольку правительство Южно-Африканской Республики по восточной железной дороге ретировалось в Коматипоорт. А вместе с ним и вся казна Претории, которая составляла два миллиона фунтов в золотых соверенах Крюгера. Потом, когда старый президент Крюгер отбыл в Европу, часть этой казны отправилась вместе с ним, но то, что осталось, поделили командиры отрядов коммандос, чтобы использовать как средства на продолжение войны.

За несколько месяцев большая часть доли, доставшейся Леру, ушла на покупку продуктов у местных племен, боеприпасов – у португальских торговцев оружием, а также на жалованье бойцам. Во время ночного боя с одним из совершающих рейд британских отрядов остатки средств оказались утеряны, как и пушечка системы Гочгиса с двадцатью лучшими бойцами и сотней отборных лошадей, чья утрата являлась невосполнимой.

Зицманн явился к месту встречи с вьючными мулами, нагруженными тридцатью тысячами соверенов. От этого золота в огромной степени будет зависеть удачное вторжение в Кейп. Вечером четвертого дня большинством в две сотни голосов его надлежащим порядком избрали главнокомандующим, и в течение двенадцати часов новоизбранный командир демонстрировал перед всеми бойцами, как хорошо он подготовился для исполнения этой задачи.

– Значит, завтра утром выступаем, – проворчал сидящий рядом с Леру бур.

– Давно пора, – отозвался другой.

Они завтракали вяленым мясом, разрезанным на твердые узенькие полоски; Яну Паулю все-таки удалось убедить Зицманна в том, что разводить костры и готовить еду опасно.

– Про людей ван дер Берга ничего не слышно? – спросил Леру.

– Пока ничего, дядя Пауль.

– Что-то с ними случилось, иначе появились бы здесь еще несколько дней назад.

– Скорее всего, – согласился Леру. – Наверно, нарвались на англичан.

«Двадцать отличных бойцов, – подумал он, тихо вздыхая, – и Хенни с ними». Он очень любил этого мальчика, да и все его любили. Он стал добрым талисманом всего отряда.

– По крайней мере, не будут в этом участвовать – повезло, черт возьми, – брякнул один, не подумав, и Леру резко повернулся к нему.

– А ты чего сидишь? Давай, лапки кверху и топай к англичанам, тебя тут никто не держит, – тихо проговорил он, и в глазах сверкнула свирепая молния.

– Дядюшка Пауль, я совсем не то хотел сказать.

– Тогда лучше помолчи! – прорычал Леру.

Он хотел продолжить, но с вершины холма вдруг донесся крик часового, и они вскочили на ноги.

– Разведчик возвращается!

– С какой стороны?

– Вдоль берега! Несется как бешеный!

Застыв на месте, все сразу замолчали – это стало единственным внешним признаком, что их охватил страх. Время сейчас такое: всадник, который мчится во весь опор, явно несет недобрые вести.

Они смотрели, как верховой, взметая вокруг себя тучу брызг, пересекает реку на мелководье, соскальзывает с седла и плывет рядом с лошадью через глубокие места. Наконец, мокрые с головы до ног, лошадь и всадник, тяжело дыша, выбрались на берег и оказались в лагере.

– Хаки! – выкрикнул боец. – Хаки совсем близко!

Леру подбежал к разведчику и схватил его лошадь за уздцы.

– Сколько их? – спросил он.

– Большая колонна.

– Тысяча?

– Больше. Намного больше… шесть или семь тысяч.

– Черт побери! – выругался Леру. – Конница?

– Пехота и пушки.

– Как близко?

– Будут здесь еще до полудня.