Кабинет директоров. В здании Гранд-Опера директорский кабинет – вполне достойное, но сравнительно небольшое по площади помещение, и там явно нельзя было устроить описанный в третьей главе романа грандиозный банкет по случаю смены руководства. Заметим, кстати, что при этом одна пара директоров Оперы сменяет другую, и это явный анахронизм. В описанное в романе время Парижскую оперу возглавлял один директор, и Леру, досконально изучившему предмет, это было известно. Зато в 1908 году, когда создавался роман, директоров было два: художественный руководитель композитор Андре Мессаже и администратор Лемистин Бруссан, а поскольку в здании был лишь один директорский кабинет, то начальники делили и кабинет, и телефон, и даже стол. На снимке конца XIX века запечатлен этот самый заваленный папками и бумагами письменный стол, за которым можно было работать с двух сторон. Гастон Леру прекрасно ориентировался в этом кабинете, поскольку поддерживал дружеские отношения с предыдущим директором Педро Гайяром, который возглавлял театр на протяжении тридцати с лишним лет. Так почему же писатель вручает судьбу огромного театра Моншармену и Ришару – придурковатой паре малоэффективных менеджеров? Да просто потому, что колебания, разногласия и взаимные подозрения этой парочки динамизируют действие, а диалоги, объем которых легко регулировать, помогают поддерживать формат журнальной публикации. В самом кабинете творятся немыслимые вещи: за банкетный стол присаживается странный человек, которого никто не приглашал, в официальном регламенте кто-то приписывает требование выплачивать Призраку Оперы 20 000 франков в месяц, а также предоставить ему на все спектакли ложу № 5, на столе невесть откуда появляется письмо-ультиматум с дерзкими требованиями. И наконец, в кабинете исчезают и появляются деньги.

Казалось бы, невероятно… Но ведь действие происходит в оперном театре, а разные чудеса, неожиданные появления и исчезновения, а также пожары, затмения, кораблекрушения, землетрясения и пр. здесь в порядке вещей. Все это обеспечивают хитроумная машинерия, люки, трапы, развилки. Призрак Оперы, он же Эрик, помощник Шарля Гарнье, овладел всей этой технологией в совершенстве еще в молодости. Ему ничего не стоило соорудить потайной люк в директорском кабинете и в гримерной Кристины Даэ, а также осуществить трюк с вращающимся зеркалом, открывающимся в потайной ход.

«Конечно, то, что я увидел, почувствовал и потрогал – всего лишь частица из созданного столь необычным и блестяще одаренным человеком, как Эрик, в таком громадном загадочном здании, как Опера, но я отдал бы все находки за одну, которую мне посчастливилось обнаружить в кабинете дирекции, в нескольких сантиметрах от кресла: люк размером в одну плашку паркета, куда пройдет разве что рука человека; этот люк открывается как крышка шкатулки, и я живо представил, как из него высовывается рука и ловко орудует в заднем кармане вечернего фрака директора… Именно таким образом исчезли двадцать тысяч франков! Благодаря тому же ухищрению они вернулись обратно»[50].

Что? Где? Когда? Автор книги выстраивает хронологию событий следующим образом:

Понедельник, 10 января 1881 года – гала-концерт, где впервые проявляется дар Кристины Даэ (первые три главы).

Суббота, 29 января 1881 года – вечер падения люстры и первого исчезновения Кристины (глава 8).

Воскресенье, 30 января 1881 года – Кристина срывает маску с Призрака.

Ночь с 18 на 19 февраля 1881 года – бал-маскарад (глава 9).

20 марта 1881 года – сцена на крыше Оперы.

21 марта 1881 года – спектакль «Фауст» Гуно с Кристиной в роли Маргариты.

Падение люстры. У Леру люстра падает в зрительный зал во время представления «Фауста» Гуно: «200 000 килограммов на голову одной консьержки!»[51] Здесь, конечно, вновь смешиваются реальность и художественный вымысел. Во-первых, по сюжету падение люстры свершилось в 1881 году, но в реальности этот эпизод имел место 20 мая 1896 года. Во-вторых, давали оперу «Гелла», а не «Фауст». В-третьих, реальная люстра весит не двести тонн, а только шесть с половиной, и она подвешена на высоте не тридцати, а двадцати метров. Однако при падении эта махина из хрусталя и позолоченной бронзы, достигавшая шести метров в диаметре, должна была накрыть по крайней мере три десятка кресел. На самом деле упала не люстра, а один из восьми удерживавших ее противовесов: конструкция из двадцати металлических дисков, нанизанных на стержень (общий вес около семисот килограммов), прошибла дымовую трубу, пробила потолок верхнего яруса и сокрушила два кресла. Зрительница в ложе второго яруса (действительно консьержка, некая мадам Шометт, пятидесяти шести лет, впервые за двадцать лет пришла в театр) погибла: ее придавило балкой.

Подземелье Оперы и мрачное озеро. Озеро в самом деле имелось, однако лишь на стадии строительства, которое продлилось недолго, с 1862 по 1865 год. Дело в том, что отведенный под строительство здания Оперы участок имел ряд существенных недостатков, и прежде всего подземные воды. С расположенного выше холма Монмартр стекали ручьи, собираясь в потоки, которые затем вливались в Сену. Почва была насквозь пропитана водой. Недаром на картах XVIII века эта местность значится как болото. Шарль Гарнье подсчитал: поскольку подвалы Оперы должны вместить все технические этажи, прежде чем возводить фундамент, необходимо опустить уровень подземных вод хотя бы на пять метров. Была выкопана огромная яма, где скапливалась вода. Позднее воду отвели, и на осушенной таким образом территории началось строительство. А чтобы грунтовые воды не просачивались внутрь, фундамент здания был заключен в двойную бетонную оболочку. Леру в главе «В подземельях Оперы» именно внутри этой оболочки размещает жилище Эрика. И кстати, водоем под Оперой все же существует до сих пор: под сценой на пятом подземном уровне есть резервуар для воды, целое искусственное озеро на случай пожара. Одно время здесь водились настоящие карпы, а ныне парижские спасатели в этом водоеме проводят тренировочные погружения. Подвалы Оперы Гарнье сообщаются с сетью парижских катакомб.

Музыка. Самое главное в этом романе – это музыка, чары звучащего голоса. Леру согласен с Ницше, который сказал: «Без музыки жизнь была бы ошибкой». «Призрак Оперы» весь звучит – от шведских пастушьих перекличек и наигрышей спельманов до виртуозных рулад Царицы Ночи и ликующего смеха Маргариты, открывшей шкатулку с драгоценностями. Как тонко подметил Жерар Фонтен, «этот роман развивается как опера… Тенор добивается любви сопрано, а баритон (или бас, или меццо) протестует. В финале влюбленные либо соединяются благодаря чудесному стечению обстоятельств, либо погибают, соединяясь в ином, предположительно лучшем мире»[52]. Леру выстраивает интригу оперного либретто: юные герои (лирическое сопрано и тенор) полюбили друг друга еще в детстве, в Бретани. Потом жизнь их разлучила: виконт Рауль де Шаньи, окончивший морскую школу, готовился отплыть в полярную экспедицию; прелестная