— Ои потэжут. (Они поддержат).

— Хотя доказательств у нас нет.

— У наш ешть ненавишть. Лучшее иш докашательшт. (У нас есть ненависть. Лучшее из доказательств)

— И угроза сундукам.

— Та. (Да)

— Тогда решено. Лико Тайвиш будет обвинен в тирании и публично предан смерти.

Сардо Циведиш уехал из Кадифа в тот же день. Он никогда не любил это город, считая, что именно здесь столь любимые им старые нравы гаснут и извращаются, а во время Мистерий и вовсе начинал его ненавидеть. Так что теперь во главе их маленького заговора Кирот оставался в одиночестве. Не то чтобы это сильно его страшило, но все же с Харманским змеем под боком он чувствовал себя увереннее. Этот изощренный ум всегда мог дать ценный совет и приметить что-то такое, что проглядел сам глава рода Кардаришей.

Кирот налил себе вина и устроился поудобнее в массивном кресле, обитом шкурой льва. Он пристально посмотрел в ту сторону, где за особняками и деревьями растекалось полотно бесконечной синевы моря. Да, виды со смотровой площадки Лазурного дворца определенно придутся ему по вкусу.

Все же падение этой новоявленной династии удалось организовать чуть проще, чем он думал изначально. Не в таких уж крепких когтях они держали Тайлар. И стоило только жирдяю испустить дух, как вся их власть превратилась в песочную крепость перед той волной, что именовалась алатреями.

Конечно, не всё складывалось именно так, как они планировали изначально. Верные Тайвишам войска всё же были не так далеко от города, а в самом Кадифе им так и не удалось пошатнуть власть алетолатских шаек. Да, нанятые Киротом бандиты попробовали их на прочность, но получили такой жесткий отпор, что теперь уже не рисковали нападать. Но все это было досадными мелочами и не более. Конечно, эти негодяи могли поднять толпы, но поднять они их могли лишь по желанию властей. А завтра Тайвиши перестанут быть властью, что в Кадифе, что во всем Тайларе. И когда род их падет, Кирот ещё наведет в столице порядок, вычистив весь этот сброд с прекрасных улиц его города.

Двери позади открылись и на балкон вошли двое — предстоятель алатреев Убар Эрвиш, одетый в кожаный торакс и красную солдатскую шерстяную накидку, и Мицан Литавиш, чья длиннополая шелковая рубаха была расшита золотом, жемчугом и самоцветами.

— Ба, господин Эрвиш, да ты словно на войну вырядился, — помахал гостям рукой Кирот. — А ты, почтенный господин Литавиш, кажется уже и на пир по случаю победы. Который, кстати, можно будет оплатить, если тебя раздеть и заложить все эти шелка и побрякушки.

— Уж прости мою придирчивость, Кирот, но я бы предпочел раздеваться не перед тобой, а перед пышногрудой красоткой раздвинувшей ноги.

— Ха! И я полностью тебя в этом поддерживаю. Однако где же наши дорогие Тэхо Ягвиш и Лиаф Тивериш? Я думал, вы прибудете вместе.

— Вероятно, некие дела заставили их чуть припоздниться. Предлагаю немного их подождать. Ну а пока, позволишь ли мне угоститься вином и фруктами?

— Да хоть весь стол ешь.

— На целый стол моего аппетита, увы, не хватит. Тем более я никогда не любил древесину.

Мицан Литавиш сел и придвинув к себе кувшин с вином, налил полный кубок. Убар Эрвиш посмотрел на него слегка поморщившись, но ничего не сказал. Вместо этого старый военачальник направился прямо к парапету, где остановился, опершись на мраморную ограду.

— Виды у меня тут хорошие, но может тоже выпьешь кубок вина, а Убар?

— Может быть потом, Кирот, — его голос прозвучал как-то отстраненно.

— Ну, твое дело. Мицан, выслушаешь небольшой совет?

— Конечно.

— Замешай в вино мяту и мед. Это особый сорт винограда, он с ними дружит.

— Благодарю за совет, Кирот. Вино, как я понимаю, с твоих виноградников?

— Конечно. Я предпочитаю быть уверенным в том, что я пью и что я ем.

— Подобная предусмотрительность достойна всяких похвал. Хотя, как показали недавние события, не менее важна и уверенность в тех, с кем именно ты пьешь, — Мицан кивнул и взяв со стола веточку мяты и мед, смешал их в кубке. — Хм, а и вправду весьма и весьма недурно. За сколько ты продашь мне виноградник, с которого было это вино?

— Да хоть ты тресни, не продам.

— Жаль, но дело твоё. Просто я слышал, что торговля рабами нынче уже не приносит тех гор серебра, что были раньше.

А вот это уже был вызов. Пусть и совсем небольшой и произнесенный скорее в шутку, чем всерьез, но Кирот привык отвечать на любые вызовы. Жизнь привила ему одно железное правило, что стоит лишь раз пропустить плевок и утираться придётся уже ежедневно.

— За мои горы серебра не беспокойся. Если надо, я погребу под ними всякого.

— Но-но, спокойней, Кирот, я вовсе не желаю приближать свои похороны. Прости, если моя ирония показалась тебе обидной, а не смешной.

— Тогда лучше не считай чужое серебро. Говорят, что это неплохо помогает прожить отмеренные богами годы.

— Воистину так! И сим мудрым советом я обязательно как-нибудь воспользуюсь.

— Мы наняли мало людей, — Убар Эрвиш резко отодвинулся от парапета и подошел к столу. Осмотрев его, он взял персик и нервно укусил.

— Мало? — удивленно поднял брови Литавиш. — Господин Эрвиш, может я и не силен в военном ремесле, но у нас почти семь сотен наемников, и это не считая личных охран, многие из которых весьма многочисленны. Все мы знаем, что войска не вмешиваются в политику, да и к тому же вторая и третья домашние тагмы стоят в Пэри и Мофе. Их стратиг, Энай Туэдиш, тоже не в городе, а на своей приморской вилле, лежит третий день разбитый лихорадкой. Что же до Хайладской крепости и многоуважаемого листарга Эдо Хейдеша… он запрет ворота изнутри. Вместе со всеми своими воинами.

— Я знаю. Я сам его об этом попросил.

— Тогда я тем более не пойму вашего беспокойства, господин предстоятель. Я, как и почтенный Кирот Кардариш, потратили очень много денег, чтобы купить небольшую, не побоюсь этого слова, армию.

— Не марайте это святое слово таким сравнением.

— Тогда я назову это наёмной армией.

— И кого же мы наняли? Вчерашних рабов, чужеземцев и уличный сброд, за которым если не приглядывать, он спалит и разграбит наши же собственные дома. А за Лико Тайвишем стоят ветераны.

— Ну да, его личная охрана. Господин Эрвиш. Там полсотни человек, ну может сотня. При худшем раскладе это все равно один к пяти. И опять же, я напоминаю об охранах благородных семейств.

— Почти вся охрана это рабы. А рабы не воины. Они могут попугать чернь или удовлетворить похоть своих хозяев, которым приспичило присунуть мужику в доспехах, но воевать они могут. Поверьте, я знаю, что такое солдаты и как ведутся войны.

— Да, только освобожденные Мицаном Рувелией рабы успели-таки навести немало шороху, и погонять наши войска не только по Арлингу и Мефетре, но и по просторам Джесира. Пока вы, господин Эрвиш, конечно же, не заманили их в ловушку под Афором, где героически и перебили.