Подняв со стола серебряный колокольчик, Кирот Кардариш наполнил балкон и прилегающий сад звонким переливом. Почти сразу двери открылись, и появился высокий смуглый человек с обритой головой, на которой красовалась татуировка.

— Позови моего племянника и снаряди повозку, раб.

— Как пожелаете, хозяин, — кивнул невольник и тут же скрылся за дверями.

Кирот отправил в рот ещё кусок сочного и слегка перезрелого арбуза. Рего пора было перенимать его знания. Сам он рано занялся фамильными делами. Но его ремесло было все же иным. Он учился управлять хозяйством, вести торговлю, заключать сделки и заставлять поток серебра течь без остановки, выжимая его из людей и земель. А его мальчику предстояло освоить кое-что куда большее. Ему нужно было учиться власти.

Рего появился довольно скоро. Юноша вошёл, сверкая наглой и обворожительной улыбкой, которая в очередной раз напомнила Кироту, о том, каким удивительно прекрасным наследником наградили его боги. Да, красив телом, силён духом, и остер умом. Достойное продолжение. И достойное будущее для его династии. Если научится искусству управлять людьми.

— Ты хотел меня видеть, дядя?

— Да. Пройдёшься со мной по делам. Тебе надо на кое-что посмотреть и кое с кем познакомиться.

— Конечно дядя. Мы отправляемся прямо сейчас?

— Сейчас. Кстати, я так и не спросил, как тебе эта девица Себешей? Вы же тогда уединились и даже провели вместе вечерок.

— Недурна. Я немного пошутил с ней, дядя. А потом указал на её место.

— Указал на её место? — удивленно переспросил глава рода.

— Ага. Я взял её так, как принято брать рабынь.

Кирот помрачнел и неодобрительно посмотрел на племянника. Увы, мальчик порою забывался. Словно выкидывая всё, чему учил его глава семьи и вспоминая собственного отца. А это было неприемлемым. Ведь речь шла о самом будущем их фамилии.

— Ты не должен злоупотреблять властью и тем более унижать равных тебе по сословию. Это дурно для репутации.

— Почему? Ведь она всего лишь алетолатская девка. Я просто немного позабавился с ней, приучая к положенной покорности.

— Да потому что она будет твоей женой, мой мальчик. А люди всегда судят о тебе по тому, как ты поступаешь со своей фамилией. Жестокость полезна, я не спорю. Но лишь жестокость оправданная. А если ты станешь унижать собственных родичей по прихоти, то и все прочие от тебя отвернутся.

— Ах, точно, наш обещанный брак. Дядя, а мне, правда, так обязательно на ней жениться?

— Да, потому что я уже дал своё слово.

— Ты дал слово мертвецу. Мертвые не слишком болтливы.

— Его дал я и я буду знать, что дал его. Это более чем весомый довод, Рего.

Голос Кирота прозвучал сухо. Он был главным в этом доме. Его решения были здесь законом, и он никогда не потерпит бунта. Даже от родного племянника. Но Рего, кажется и не думал о мятеже. Вместо того чтобы перечить или спорить, он лишь кивнул и широко улыбнулся.

— Как скажешь дядя. Брак, так брак. И постараюсь впредь искать весомый предлог для справедливых наказаний. Так куда мы отправляемся?

— Скоро узнаешь, — улыбнулся в ответ Кирот. Всё же его мальчик был весьма прилежным учеником.

Покинув особняк и сев в повозку запряженную парой волов, они покатили по Палатвиру на запад. Проехав по Чернокаменному мосту над тихими водами реки Кадна, они оказались в Заречном городе, который встретил их широким улицам квартала Пейята, прилегающего вплотную к Ягфенской гавани. Сам этот квартал считался спокойным и зажиточным. Тут обитали в основном купцы и мореходы, удачливые ремесленники, землевладельцы и сановники средних рангов. И хотя квартал не сильно отличался от прочего города, кое-что выделяло его, ставя несколько особняком.

До завоеваний Великолепного Эдо тут как раз располагался порт Каад. Последний оплот Западного царства, что отказался покоряться воле нового владыки и поплатился за это. И хотя Великий царь разрушил этот город до основания, чтобы потом возвести на его месте свою блистательную столицу, Пейята так и осталась самым джасурским кварталом города. Видно сама земля и её память притягивала сюда своих бывших хозяев и посему именно тут жила значительная часть джасурского населения города.

Впрочем, в архитектуре это почти не чувствовалось. Кадифские джасуры обычно лезли из кожи вон, чтобы как можно сильнее походить на тайларов. Да и сама застройка велась тайларскими зодчими, которые возводили столицу государства тайларов, а потому отвергали слишком заметные заимствования или чужие стили. Разве что некоторые дома имели, хотя бы частично, не черепичные, а плоские крыши-террасы с небольшими садами, над которыми трепыхались на ветру тряпичные навесы, а внизу, у дорог и первых этажей, зелени тут было значительно меньше.

Повозка проехала до большой базарной площади, остановившись возле длинного четырехэтажного здания, вывески на котором рекомендовали его сразу как таверну, гостиницу, бордель и игорную залу. Глава рода Кардаришей и его племянник вышли на улицу и направились к той части, которая отвечала за еду и выпивку.

— «Красный стол», — прочитал название заведения Рего. — Мы идем угоститься джасурской кухней, дядя?

— Высунь язык, сожми его зубами покрепче и так и держи, — огрызнулся на родственника Кирот. Да, пожалуй, он несколько избаловал мальчишку. Надо будет добавить в его воспитание строгости, пока ещё не совсем поздно. А то не ровен час, погубит он и династию всё его наследие.

Оставив охрану на улице, они вошли в большой просторный зал, со стенами покрытыми фресками, на которых смуглые обнаженные юноши ловили веревками и кололи копьями быков, кабанов, львов и прочую дикую живность. Внутри было людно, почти все столы занимали богато одетые чуть смуглые люди, которые смеялись, пили вино, заедая его фруктами и мясом. А между ними сновали полуобнаженные женщины и мужчины, подавая блюда и предлагая обязательно заглянуть и в другие соседние заведения.

Насколько знал Кирот, тут было излюбленное место встреч у всех торговцев и просто состоятельных жителей верхнего Заречья. И дело было не только в хорошей кухне и большом выборе удовольствий, а в самом здании. Оно принадлежало непосредственно Сэмаларето Кови — главе воров и бандитов Заречного города. Тут, почти что в своем доме, он всегда поддерживал очень строгий порядок, а посему зажиточные люди могли спокойно напиться в усмерть и поразвлечься, не опасаясь что их обворуют, похитят, убьют или разболтают чего лишнего. Ведь за любое нарушение местных неписаных законов, Кови карал любого очень жестокой смертью.

Например, последнего, кто решился обворовать перепившего посетителя, сварили заживо. А до этого шлюху, разболтавшую о весьма странных пристрастиях одного уважаемого господина, разделали мясницким тесаком. Сэмаларето Кови очень ревностно оберегал свою репутацию и репутацию принадлежащих ему заведений. И потому ему охотно доверяли своë время и свои деньги.