Конечно, для Израиля не было новостью наличие врагов на границах или на оккупированных территориях. Но теперь страна была окружена, по существу, единой скоординированной силой – «Хезболла» в Ливане, «Палестинский исламский джихад» на оккупированных территориях, Сирия на севере, – каждый из компонентов которой финансировался иранскими деньгами и обеспечивался поставками иранского оружия.

Израильской спецслужбой, которая собирала разведывательную информацию по этой внешней угрозе, а также осуществляла меры по противодействию ей, был «Моссад». Однако его усилия были далеки от необходимых, в значительной степени из-за того, что он не смог адаптироваться к переменам[1415]. Неспособность «Моссада» проникнуть в джихадистские организации, недостаточность у него технологических средств в мире, где каждый имеет доступ к мобильному устройству, а большинство программ шифруются, ряд грубых оперативных промахов, и прежде всего неумело состряпанное покушение на Машаля, – все это служило признаками того, что «Моссад» становится слабым и неэффективным. Иран был гораздо более продвинутым и серьезным противником, чем любое арабское государство, в которое «Моссад» хотел проникнуть. И Башар аль-Асад тоже ввел в Сирии строгие контрразведывательные меры повсюду.

То тут, то там «Моссад» пытался противодействовать проектам, осуществляемым Радикальным фронтом[1416]. Например, он получил сведения о том, что генерал Анатолий Кунцевич, ветеран советского ВПК, помогал Сирии в производстве мощного химического оружия, нервно-паралитического вещества VX. Официальные протесты израильтян Москва игнорировала. И в апреле 2002 года Кунцевич загадочно умер на авиарейсе из Алеппо в Москву.

Цельной и устойчивой стратегии против Радикального фронта у Израиля не было, и израильтяне оставались до опасного уровня не осведомленными о многих планах и действиях врага. На фоне успехов Шин Бет и АМАН на оккупированных территориях «Моссад» считался слабым звеном в сообществе израильских спецслужб.

Премьер-министр Шарон был разочарован политической разведкой. На его вкус, «Моссад» был слишком вялым и изнеженным и слишком неготовым к рискам, особенно в контексте своих прошлых неудач. Подходы шефа «Моссада» Эфраима Галеви были полной противоположностью подходам самого Шарона, который всегда был готов брать инициативу в свои руки и атаковать. Как объяснял Дов Вейсгласс: «В то время когда Израиль вел самые тяжелые битвы в своей истории, во времена второй интифады, мы никак не могли понять, почему просто не ощущалось существование такой замечательной организации, как “Моссад”. В период руководства Галеви в деятельности этого ведомства был до крайности усилен дипломатический аспект. А оперативная работа выступала только как приложение к нему, как что-то поверхностное и необязательное»[1417].

Этот период совпал с пиком интифады, и главными, первоочередными целями в списке на ликвидацию стали те, что способствовали палестинскому терроризму[1418].

Под руководством Ирана «Хезболла» сформировала свое подразделение 1800 для обеспечения террористической организации «Танзим» (созданной под эгидой арафатовского ФАТХ) деньгами и условиями для боевой подготовки, необходимыми для новых атак подрывников-смертников. Ливанский «Палестинский исламский джихад» также поддерживал террористические акции на Западном берегу и в секторе Газа финансами, подготовкой боевиков и координацией действий.

В условиях отсутствия каких бы то ни было сильных контринициатив со стороны «Моссада» этот пробел попыталась заполнить военная разведка АМАН. «“Моссад” не являлся для нас тогда оперативным партнером, – говорил шеф АМАН Аарон Зееви-Фаркаш. – Мы же со своей стороны выявили на Западном берегу 50 палестинцев, которые при финансировании и поддержке подразделения 1800 “Хезболлы” в Ливане неустанно действовали по организации акций боевиков-смертников. Ситуация стала нетерпимой». В связи с этим «идея заключалась в том, чтобы ликвидировать некоторое количество целей в “Хезболле”, чтобы продемонстрировать ее лидерам, что за такие акции организации придется заплатить высокую цену»[1419].

Полковник Ронен Коэн, начальник управления по борьбе с арабским терроризмом АМАН, подготовил список целей (названный «Двенадцать мушкетеров»), который включал имена боевиков из подразделения 1800 «Хезболлы» наряду с членами «Исламского джихада» и ХАМАС[1420].

Одним из занесенных в список был Каис Обейд, который когда-то был агентом Шин Бет, но перебежал в подразделение 1800 «Хезболлы». Обейд умудрился заманить старшего офицера-резервиста Армии обороны Израиля в Дубай[1421]. Офицер запутался в долгах, и Обейд пообещал ему помочь с решением финансовых проблем. Его заманили в ловушку, накачали наркотиками и в ящике отправили иранской дипломатической почтой из Дубая в Бейрут. Во время допросов он выдал боевикам «Хезболлы» и сирийцам важные военные секреты. После этого Обейд, который знал многих проживающих в Израиле арабов и бегло говорил на иврите, начал вербовать террористов-смертников.

Обейд был гражданином Израиля, а в израильских спецслужбах существовало неписаное правило, запрещавшее убивать граждан страны. Однако в связи с серьезностью угрозы акций подрывников из этого правила сделали исключение.

И все же список «мушкетеров», составленный Коэном, не включал высшее руководство «Хезболлы» – Мугние, двух его заместителей и генерального секретаря ХАМАС Насраллу. «Мы опасались, что их ликвидация станет началом полномасштабной войны», – сказал один из израильских офицеров, принимавший участие в разработке операции[1422].

В ходе встречи Шарона с Зееви-Фаркашем и Коэном, на которой обсуждалась операция, последние утверждали, что хотя Шин Бет много сделала для уничтожения активных террористов на Западном берегу и в секторе Газа, никто не предпринимает должных усилий против руководства организаций, которые поддерживают терроризм из-за границ Израиля[1423]. Убеждать Шарона не было необходимости. «Жаль, что я не вижу инициатив, подобных вашим, которые бы исходили от ваших партнеров», – едко заметил Шарон, имея в виду «Моссад».

Первой жертвой в списке стал Рамзи Нахара, наркоделец и бывший агент израильской разведки, который переметнулся на сторону врага, когда Израиль ушел из Ливана, и был одним из подельников Обейда в похищении израильского офицера[1424]. 6 декабря 2002 года он поехал со своим племянником Элие Исса в родную деревню Айн-Эббель на юге Ливана. На въезде в деревню рядом с их машиной взорвалось мощное взрывное устройство, закамуфлированное под большой камень. Оба погибли на месте.