Даган въехал в новый кабинет в главном здании «Моссада» и повесил на стену фотографию своего деда, стоящего на коленях и с ужасом смотрящего на немецких солдат вокруг. Через несколько минут он будет убит. «Посмотрите на эту фотографию, – говорил Даган оперативным работникам, посылая на задания. – Я здесь, и все мы – сотрудники и сотрудницы “Моссада” – здесь для того, чтобы это никогда больше не повторилось».

Даган решил, образно говоря, разобрать «Моссад» и вновь собрать его таким, чтобы он устраивал своего шефа. Первое – он сформулировал задачи сбора развединформации. Информацию следовало собирать не ради нее самой, чтобы она классифицировалась и хранилась в ненужных подобиях библиотечных архивов. Даган хотел, чтобы разведывательная информация могла бы прямо использоваться против врага. Он хотел иметь такую информацию, которая бы быстро трансформировалась в упреждающие и предотвращающие операции – диверсии, засады, «целевые» и политические убийства.

«Я сказал Арику (Шарону), что, по моему мнению, в организации надо осуществить большие перемены, – рассказывал Даган. – Но предупредил его: “Тебе решать, готов ли ты заплатить за это. Журналисты набросятся на тебя, меня и “Моссад”. Это будет нелегко. Ты готов заплатить эту цену?” Он сказал, что готов. Арик знал, как надо поддерживать своих людей»[1430].

Даган часто встречался с Шароном лично, чтобы получить санкции на тайные операции. Бывший ответственный сотрудник «Моссада» так описал царившую в разведке атмосферу: «Это были дни истерики. Даган приезжал очень рано утром и до глубокой ночи, не переставая, кричал на всех, что они ничего не могут и ничего не стоят»[1431].

По мнению Дагана, особенно важно было подтянуть личный состав подразделения «Перекресток», которое занималось вербовкой агентуры и организацией работы с ней. На его взгляд, «это было настоящее сердце “Моссада”». «В основе каждой операции, как бы вы ни поворачивали дело, лежит “Перекресток”».

Основу кадрового состава «Перекрестка» составляли «сборщики» (katsa) – оперативные работники, привлекавшие агентов к сотрудничеству и работавшие с ними.

Однако Даган считал, что «сборщики» вводили «Моссад» в заблуждение. Он описывал подразделение «Перекресток», которое увидел при вступлении в должность, как «законченную систему вранья, которая занимается самообманом и подпитывается ложью», с тем чтобы убедить себя и весь «Моссад» в своих успехах. «В течение многих лет они делали все, что хотели. Вербуют агента, который подает чай в офисе какого-то атомного объекта, и говорят, что у них есть информаторы внутри иранского ядерного проекта. Их нужно было ловить за шкирку и хорошенько давать пинка под зад».

Даган изменил принципы работы «Перекрестка» и потребовал, чтобы все агенты проходили проверку на полиграфе, чтобы доказать, что они являются надежными источниками. Оперативники «Перекрестка» категорически воспротивились испытанию своих агентов на полиграфе. «Это продемонстрирует им недостаток доверия, они будут оскорблены и не захотят с нами больше работать».

Директор в резкой форме отверг эти возражения. «Ты что, идиот? – спросил он одного вербовщика. – Человек предает свою страну, все, что ему дорого. И ты думаешь, что он не захочет в обмен на деньги пройти проверку на полиграфе?»

Даган заявил, что сопротивление проверке на полиграфе, по существу, является попыткой личного состава «Перекрестка» избежать раскрытия собственного «блефа», потому что они вербовали ненадежную агентуру. Он пытался как можно чаще встречаться с сотнями оперативников «Моссада», работавших по всему миру. «Агентурист, который ни разу не видел директора “Моссада”, неожиданно начинает встречаться с ним раз в три месяца. Начинает испытывать интерес к руководителю не только в теоретическом смысле, но и в смысле практическом: спрашивает директора о том, где ему что-то удалось и почему где-то его постигла неудача. Это очень мешало начальникам оперработников позднее втирать мне очки»[1432].

Поставив дело в «Моссаде» так, чтобы разведка вела эффективную войну, Даган также сузил ее важнейшую задачу. Он объявил, что у «Моссада» остаются только две широкие задачи[1433]. Первая – любое государство, пытающееся заполучить ядерное оружие, и в особенности иранский атомный проект. Импорт оборудования и сырья должен быть сорван, блокирован и остановлен; уже работающие объекты должны подвергаться диверсиям; а ученые-атомщики запугиваться, привлекаться к сотрудничеству, а в случае необходимости – уничтожаться.

Вторая цель – Радикальный фронт. Планов на полномасштабную войну с Ираном или Сирией Израиль не имеет, однако «Моссад» может разрушать логистические цепочки, по которым поставлялось оружие «Хезболле», ХАМАС или «Палестинскому исламскому джихаду». «Моссад» может охотиться на отдельных террористов и убирать видные фигуры в Радикальном фронте, даже если это сирийские генералы.

По приказу Шарона шеф военной разведки АМАН Зееви-Фаркаш согласился на то, чтобы армейские разведывательные структуры в полном объеме сотрудничали с «Моссадом» в рамках своеобразного «разведывательного пула», в котором стороны могли бы обмениваться всей добытой информацией[1434]. Это представляло собой существенное расширение имеющихся у «Моссада» ресурсов.

Координировать обширное сотрудничество между двумя организациями и руководить сотнями операций «Моссада» Даган назначил Тамира Пардо, руководителя оперативного подразделения «Радуга». В прошлом офицер спецназа «Сайерет Маткаль», Пардо был рядом с Йонатаном Нетаньяху, когда в того попала пуля в ходе операции по освобождению заложников в Энтеббе. Пардо был смелым оперативником со стратегическим мышлением и неукротимой энергией. Даган сделал его своим заместителем.

В мае 2003 года на совещании с участием Дагана и руководства «Моссада» Пардо представил совершенно секретный план – результат напряженной четырехмесячной работы – по остановке иранской атомной программы. «Я исхожу из того, что технологически продвинутое государство, обладающее такими огромными ресурсами, как Иран, которое рвется к обладанию ядерным оружием, в конце концов добьется своего, – начал Пардо. – Иными словами, немедленное прекращение проекта может произойти только в результате изменения политики страны или смены ее политического руководства».