Рю захотелось удавить Нону.

Ремонту не подлежит

Они приходят по ночам. Шаркают по ступеням крыльца, украдкой стучатся в дверь с москитной сеткой. Их приводят ко мне осторожный обмен ссылками, позитивные отзывы и вера. От меня им нужно спасение, какого не найти в Сети; им нужны средства, каких не взять с магазинных полок. Они приходят ко мне, потому что все, уже испробованное ими, оказалось не полезнее гомеопатии, не целебнее аутотренинга и молитв.

В темноте они пробираются переулком, разбрызгивая маслянистые лужи. Призраками бредут в едком ночном тумане. Поднимаются на прогнившее скрипучее заднее крыльцо. Мой телефон вибрирует – эсэмэска уверяет, что все в порядке, никто не проследил за клиентом. По идее используемый нами чат безопасен, но к тому времени, когда человек решается обратиться ко мне, иллюзия безопасности уже бывает утрачена.

Клиенты могут различаться возрастом и полом, расой и общественным положением, но по большому счету все они – женщины и мужчины, старые и молодые, родители и дети, мужья и жены – для меня одинаковы.

Сегодня снаружи висит жаркий вечерний туман, пропитанный запахами летучей органики и дыма. Парна́я ядовитая мгла, викторианский смог Джека-потрошителя, таящий в себе юркие тени.

A чуть ощутимый соленый привкус воздуха – это ностальгическая скорбь о пляжах, солнце и морских водорослях, изгнанных из природы более агрессивными агентами.

Море совсем недалеко – и с каждым днем все ближе и ближе; оно постепенно вонзается в пригород. Не так давно прогрызлось сквозь водоотбойные стены, и его щупальца уже ползут по улицам. Морская вода пузырится в сточных канавах, разъедает тротуары и фундаменты, размывает то, что осталось от района.

Люди, которые могли позволить себе переезд, уже переехали. Брошенные жильцами дома теперь во власти крыс, одичавших собак и бомжей. Никто не охраняет имущество от мародеров. Всем абсолютно наплевать, чем во мгле промышляют соседи выживания ради.

Сегодняшние клиенты – отец и дочь, приехавшие из Вашингтона.

Я впускаю их в дом, готовлю для них лакричный чай. Отец объясняет, что́ их сюда привело. Он это делает уже во второй раз, но я не мешаю – ему нужно выговориться.

– У нее кашель не унимается. Я бы ее сюда не повез, но этот кашель…

Дочь совсем маленькая. Не старше десяти? Трудно судить, ведь у меня не было детей. Может, ей двенадцать? Или она восьмилетка-переросток? К ее лицу плотно прилегает фильтрующий респиратор. Кожа бледная, волосы светлые, карие глаза вроде большие – я их вижу через маску. Маска черная, украшенная красными молниями.

Футуристичный дизайн призван примирить ребенка с необходимостью фильтровать воздух. Дескать, это не бремя, а деталь костюма.

Из-за этой детали девочка выглядит инопланетянкой.

Я прошу ее снять респиратор.

Она смотрит на отца: а можно? Получив кивок, стягивает маску, при этом морщится – резиновые ремешки цепляются за волосы. Маска прилегала так туго, что на щеках остались пунцовые вмятины.

– Вроде эта самая лучшая, – говорит отец, протягивая мне маску. – Европейский стандарт.

– Она и правда самая лучшая.

Я переворачиваю респиратор и внутри, с краю, нахожу то, что искал. Текст такой мелкий, что даже девчоночьи глаза прочли бы с трудом: «ТОЛЬКО ДЛЯ ЭКСПОРТА».

Я провожу пальцем по вытисненным словам, которые способен расшифровать лишь специалист, знакомый с темной изнанкой регуляторной политики, с методами манипулирования рынком. Но для того, кто в теме, они прозвенят набатом. Это код, четкий и недвусмысленный, как радиограмма – для человека, знакомого с точками и тире азбуки Морзе.

А для остальных?

Просто белый шум.

– Это не европейский стандарт, – говорю я. – Фильтр даже не пятимикронный, какие там два с половиной. – Я приподнимаю респиратор. – Больше похоже на пятнадцать.

А может, и еще хуже.

«ТОЛЬКО ДЛЯ ЭКСПОРТА».

Крошечные буковки напоминают о прошедшей почти незаметно поправке к давнему громоздкому и скучному до зевоты финансовому закону, когда был пересмотрен стандарт качества воздуха. Такие поправки обожают вносить те, кто любит менять законы «под себя», ради прибыли.

Не случайно стандарт полностью совпал с медийными тезисами о чрезмерном вмешательстве правительства и о безусловной необходимости наличия в легких твердых частиц. Или вы не в курсе, что легким требуются физические упражнения? Песок и грязь для стимуляции роста бронхиол и альвеол? Ежесуточные дозы PM2.5?

Давайте назовем это уличной гимнастикой для легких.

– Починить сможете? – спрашивает отец.

Я киваю и жду. Он неохотно роется в кармане. Достает телефон и запускает приложение «Висперкэш». Анонимная цифровая валюта перекочевывает с его счета на мой. Когда мой телефон подтверждающе пикает, я веду клиентов вниз, в альтернативную реальность моего подвала.

Наверху, на улицах и в городах, а особенно в эфире, все согласны с тем, что воздух чист. Если и существуют проблемы, то это проблемы, которые возникают по неизвестным причинам.

Растет число астматиков? Может быть, из-за слишком чистого воздуха и недостатка дыхательных упражнений? Может быть, из-за микроволновой печи? Может быть, сахар в пище виноват? Может быть, пшеничная клейковина?

Может быть… может быть…

Может быть, так было всегда, а мы просто не измеряли?

Может быть… может быть… может быть…

Но одно не может быть, а точно. Проблема не в воздухе.

Воздух в порядке. С этим согласны все.

Утром на вашем автомобиле слой пыли, но воздух чист. Кислоты травят краску, но воздух пригоден для дыхания. По дороге на работу люди кашляют кровью, но при чем тут воздух?

В иные дни невозможно разглядеть улицу, однако позвольте вам напомнить: невдалеке бушуют лесные пожары. Ну или вдалеке, скажем в Канаде. Всегда где-нибудь горит лес.

Новости. Слухи. Бесконечные предположения.

Может быть… может быть… может быть…

Все гадают. Веселая это игра – угадайка. Каждый может гадать, сколько душа пожелает.

Это гораздо предпочтительнее, чем знать.

Я включаю свет. Отец держится за карманы, словно боится ограбления. Девочка наблюдает за мной: глаза грустные, дыхание хриплое. Счастливица – у ее отца есть связи и деньги.

Может быть, он работает в правительстве. Может быть, кто-то шепнул ему, что уверения в чистоте и безвредности воздуха – сплошная лажа. Может быть, ему намекнули, что единственный способ спасти ребенка – это закрыть уши, отгородиться от ревущего мира новостей, встретиться с неким подозрительным типом, вместе с ним спуститься в сумрачный подвал, где ровно и низко гудит насос, непрерывно выкачивая воду подступающего моря.

Может быть, ему дали понять, что он должен вырваться из своей реальности, где все орут, и попасть в мою альтернативную реальность, где все слушают.

– Ты можешь починить