– Не надо, – грустно сказала Зоя.

– Почему? – не понял кот.

– Ты ключи не попросил, – сказала пушистая. – Я что, совсем глупая?

Базилио стало неловко.

– Я быстро, – повторил он, вставая из-за стола.

– Это потому, что я тебе не дала? – вздохнула Зоя. – Ох, дура я дура. Давай минет? Я хорошо делаю, глубокий… Ну пожалуйста.

Кот отвёл глаза. Он понимал, что девушке одиноко и она пытается подкупить его тем единственным, что у неё есть. Но оставаться было нельзя.

– Ключи всё-таки возьми, – сказала кроля, когда он уже переступил порог. – Я замки менять не буду. Ты заходи, если что, – и она протянула ему два ключика на верёвочке.

Базилио почувствовал, что у него стало жарко за ушами. Он взял ключи и пробормотал нечто вроде «как-нибудь-когда-нибудь-обязательно-пока-пока».

На улице было мокро: начинался дождь. Кот быстро посетил кусты, откопал свои сокровища, а на их место положил Зойкины ключи. После чего всё зарыл обратно и отметил место в своём встроенном навигаторе – прекрасно понимая, что отметка эта ему никогда не понадобится.

До территории ИТИ Базилио дошёл быстро, но дождь к тому времени превратился в ливень.

Столовку пришлось искать довольно долго. В конце концов он опознал её в маленьком старом здании с балкончиком, мимо которого проходил уже раза три. Увы, она была закрыта – точнее, ещё не открыта. Перед входом топтались немногочисленные любители ночной еды: опоссум в панамке, крыса в белом халате, какие-то птичьи. Все были мокрые, замёрзшие и недовольные крайне. Кот эти чувства разделял – поневоле, но вполне.

Когда двери наконец открылись, Базилио уже ощущал себя полноправным членом сплочённого коллектива невинных страдальцев. Поэтому на робкую просьбу белки-охранницы показать пропуск он сделал такое лицо, что та отпрянула.

25 ноября 312 года от Х.

Ноль часов, одна минута.

Так уж вышло, что никто не проспал эту минуту, первую минуту нового дня. То есть – никто из наших знакомых, добрых и не очень добрых.

А давай-ка, друг мой читатель, посмотрим на них на всех ещё раз. С высоты прочтённых глав, постигнутых смыслов – воззрим же на них! За мной, читатель! За мной!

Вот он – наш хороший, наш любимый Карабас. Он с лёгкостью необыкновенной решает вопросы с таможней Директории. Вообще-то он ждал долгой, изматывающей процедуры на всю ночь и досмотра с эмпатами под утро. Однако всё проходит на удивление легко, будто он сюда привёз коробку мармелада, а не три повозки с целой кучей странных и небезопасных существ. Слазив в головы к таможенникам, раввин узнал, что его появления ждали. Однако с самого верха было загодя спущено указание – палки в колёса не ставить, всех пропустить и ни в коем случае не поддаваться на провокации.

Единственное, что всерьёз переполошило служителей порядка, так это появление Евы Писториус. Тут процесс застопорился: начальник таможни выслал бэтмена за инструкциями на самый верх. После получения ответа он лично вышел к Карабасу и довольно решительно потребовал от него гарантий, что с поняшей «не будет проблем» и «ничего такого она делать не станет». Несмотря на всю расплывчатость формулировок, раввин не стал вступать в дискуссию. Вместо этого он пообещал, что использовать свои особые способности маленькая лошадка не намерена ни в коем разе и что за этим он присмотрит лично.

Во время этого разговора Писториус стоит рядом, невинно хлопает глазками и ведёт себя как примерная девочка. Уж до того примерная, что один таможенник попытался угостить красотку цветущим морозником из вазочки (Ева отказалась: для неё эти белые цветочки ядовиты), а второй недолго думая пригласил её на экскурсию в служебную часть здания – посмотреть коллекцию редких артефактов, изъятых при попытке пересечь границу. От такого предложения Ева учтиво уклонилась, сославшись на дорожную усталость и резь в животике. «Умница, ну что она за умница», – думает Карабас, и у него на душе становится веселее. Ай-лай-лай-лай, стало веселее.

Арлекин тем временем слушает собачий вой – воет Напси – и размышляет при этом о своём, о мальчишечьем. Он жопой чует (и чувство это верное), что в Директории обитает множество пидарасов всех основ, размерчиков и темпераментов. Ох, как не терпится ему свести с ними близкое, очень близкое знакомство!

Примерно о том же самом, но в плохом смысле, думает губернатор Директории Наполеон Морган Гейтс Пендельшванц. Уже полчаса кряду он плавает взад-вперёд в приёмном бассейне, ожидая доклада от безопасников. Мысленно честя этих бездельников и дармоедов тем самым словом, которое у Арлекина вызвало столько сладких надежд.

Знай же, читатель, что Пендельшванц несправедлив и поспешен в выводах! Причиной задержки стала Лэсси Рерих, которая пидарасом быть не могёт по причине своих половых и моральных качеств. Просто у неё случился срочный ночной перекус. С кем не бывает? Доедаемый ею лемур, провинившийся в ходе вчерашней проверки, агонизирует – но, кстати заметим, тоже ведь не спит. Трудно заснуть, когда от тебя отъедают ляжку: попробуйте сами, и вы убедитесь в этом. Но лучше поверь на слово, любезный мой читатель. Лучше поверь.

В то самое время, когда Лэсси стремительными движеньями челюстей состригает сладкое мясцо с лемурьих костей, Дуремар Олегович Айболит осторожно приращивает болотному зайке ножку – по счёту семнадцатую, по основе черепашью. У зайки уже имеется шестнадцать ног, все разные и все нужные, так как Айболит предварительно отрастил зайке метра полтора позвоночника. Его развлекает зайкина походочка, её своеобразная грация, улучшающаяся с каждой новой перепрошивкою. Работа требует терпенья и аккуратности, какой уж тут сон.

Директор Института Трансгенных Исследований, Нефритовое Сокровище, о делах не думает. Он желал бы уснуть, но не может. У него болит рог по Алисе Зюсс.

Лисе Алисе его переживания показались бы смешными. В эту ночь бешеные вектора взялись за её печень, что-то перешивая в сосудах. Алиса лежит с открытыми глазами, изо всех сил сжимая зубами обслюнявленную тряпку, чтобы не кричать – и пытается думать о том, что и это тоже когда-нибудь кончится.

Любитель рюмочки коняга Скарятин домогается от овечки Долли того, что может дать овечка Долли. Та уступать домогательствам Скарятина на сей раз не намерена. Сегодня животные штуки, завтра животные штуки, сколько может терпеть женщина? Ей не хочется животных штук, ей хочется красиво грустить. Потому-то она и стучит дистрофичными рожками в дверь каморки Роберта Склифосовского, которому как раз пришло настроение повысить свой образовательный уровень. Он штудирует статью хемуля-математика Паникахера Збрагидасло «Ещё к вопросу об интрономинальном заполнении достаточно полных Q-разнообразий, допускающих инициальные функции Перке», опубликованную в университетском ежегоднике «Успехи математических наук» за позапрошлый год. Он застрял на второй странице, где сверху написана понятная формула, а далее идут слова «после элементарных преобразований», за которыми располагается неведомая ёбаная хуйня. Роберт недоумевает, а тут ещё овца. Оторвётся ли от чтения Роберт Склифосовский, откроет ли дверь? И что за этим последует? Кто знает, кто знает!