– Мы идем.

Он проскользнул в дверь и побежал за ней следом в тусклом и неверном лунном свете, Гуэнг двигался чуть сзади и сбоку, инстинктивно прикрывая его. Она ждала их у деревьев. Прежде чем он добежал до нее, она махнула ему рукой, чтобы он следовал за ней, и, безошибочно выбирая дорогу, повела их через сад и вокруг каких-то сельскохозяйственных построек. Снег приглушал их шаги, но оставлял следы, и он очень остро ощущал спиной тянувшуюся за ними цепочку. Он бежал шагов на десять позади нее, внимательно оглядывая местность, спрашивая себя, что за опасность она имела в виду, почему плакала и где Эрикки.

Облака играли с луной, большей частью полностью закрывая ее. Всякий раз, когда она появлялась из-за облаков, Азадэ останавливалась и ждала, потом двигалась дальше, хорошо используя местность для прикрытия, и Россу стало любопытно, где она научилась искусству жизни в лесу, потом он вспомнил Эрикки, его огромный нож, финнов и Финляндию – страну озер и лесов, гор, троллей и охоты. Сосредоточься, идиот, позже у тебя будет время блуждать мыслями, но не сейчас, когда ты подвергаешь опасности всех! Сосредоточься!

Его глаза ощупывали все вокруг, ожидая неприятностей, желая, чтобы они начались. Вскоре они подошли к наружной стене, опоясывавшей все поместье по периметру. Стена была высотой три метра сложенная из отесанных камней, с широкой открытой полосой между нею и деревьями. Она снова знаком приказала им остановиться в тени деревьев, а сама прошла вперед, на открытое пространство, отыскивая особое место. Она нашла его без труда и знаком подозвала Росса к себе. Он еще не добежал до нее, а она уже карабкалась на стену; ее ноги легко находили упор в трещинах и уступах, пальцы цеплялись за щели и выбоины, некоторые были естественными, другие – специально углубленными, чтобы облегчить подъем. Луна выплыла в широкую черную полынью между облаками, Росс почувствовал себя голым и ускорил движения. Добравшись до вершины стены, он увидел, что Азадэ уже наполовину спустилась по внешней стороне. Росс перевалился через стену, нащупал ногами какие-то уступы и пригнулся, поджидая Гуэнга. В нем уже начала подниматься тревога, когда он увидел тень, метнувшуюся через открытое пространство и благополучно достигшую стены.

Спускаться вниз оказалась трудней, чем подниматься, он поскользнулся и пролетел последние метра полтора, выругался и огляделся, пытаясь сориентироваться. Азадэ уже перебежала дорогу, тянувшуюся вдоль стены, и направлялась к торчащему обломку скалы на склоне горы шагах в двухстах от него. Внизу и левее виднелась часть Тебриза, на дальнем конце города, рядом с аэропортом, полыхали пожары. Теперь до него доносился треск далекой стрельбы. Гуэнг аккуратно спрыгнул на землю рядом с ним, ухмыльнулся и показал рукой вперед. Когда они добежали до торчащего камня, Азадэ уже исчезла.

– Джонни! Сюда!

Он увидел узкую щель в скале и двинулся вперед. Места как раз, чтобы кое-как протиснуться. Росс подождал, пока Гуэнг присоединится к нему, затем двинулся сквозь скалу в темноту. Ее рука возникла из темного пространства и направила его вбок. Азадэ, подзывая, махнула Гуэнгу и сделала то же самое для него, потом закрыла щель тяжелой кожаной занавесью. Росс полез в рюкзак за фонарем, но прежде чем он его вытащил, вспыхнула спичка. Азадэ прикрывала ее полусогнутой ладонью. Она, стоя на коленях, зажгла свечу, которая была в низкой нише. Росс быстро огляделся. Занавесь на щели казалась непроницаемой для света, пещера была просторной, теплой и сухой, на земле валялись несколько одеял, старые ковры, кое-какая посуда для еды и питья; на естественной каменной полке стояло несколько книг и игрушек. Ага, убежище детских лет, подумал он, и повернулся к ней. Она по-прежнему стояла на коленях рядом со свечой, спиной к нему, и теперь, когда откинула чадру с головы, она снова превратилась в Азадэ.

– Держи. – Он протянул ей свою фляжку с водой. Она с благодарностью приняла ее, избегая смотреть ему в глаза. Он бросил взгляд на Гуэнга и прочел его мысли. – Азадэ, ты не будешь возражать, если мы погасим свет – теперь мы знаем, где мы, – тогда мы сможем откинуть занавесь, и нам будет лучше видно и слышно. У меня есть фонарик, если понадобится посветить.

– Да… да, конечно. – Она отвернулась. – Я… о, минутку, извини… – На полке стояло зеркальце, которого он не заметил. Она взяла его и внимательно рассмотрела свое лицо, расстроившись от увиденного: ручейки пота, глаза припухли. Она торопливо стерла несколько грязных пятен, взяла расческу и как могла привела себя в порядок. Последний взгляд в зеркало, и она задула свечу. – Извините, – сказала она.

Гуэнг отодвинул занавесь, проскользнул в щель и встал там, прислушиваясь. Со стороны города снова донеслась стрельба. Внизу справа, по ту сторону единственной взлетно-посадочной полосы аэропорта, горело несколько зданий. В аэропорту никаких огней, да и в самом городе они увидели их очень мало. На улицах – фары редких машин. Дворец был все еще погружен в темноту и тишину, и Гуэнг не почувствовал никакой опасности с той стороны. Он вернулся в пещеру и рассказал Россу о том, что обнаружил, говоря на непальском, потом добавил:

– Лучше я побуду снаружи, безопаснее, времени у нас немного, сахиб.

– Да. – Росс уловил тревогу в его голосе, но промолчал. Он знал причину. – Ты в порядке, Азадэ? – мягко спросил он.

– Да. Да, теперь в порядке. В темноте лучше… извини, я выглядела кошмарно. Да, теперь мне лучше.

– Что все это значит? И где твой муж? – Он произнес это слово сознательно и услышал, как она шевельнулась в темноте.

– Вчера ночью, едва ты ушел, появился Чимтарга с охранником и велел Эрикки немедленно одеваться и идти с ним… этот Чимтарга извинился, сказал, что планы поменялись, и он хотел вылететь немедленно. А меня, меня вызывали к отцу. Перед тем как войти в его комнату, я услышала, как отец отдает приказ схватить и разоружить вас обоих сразу после рассвета. – Ее голос звучал так, словно она порой говорила через силу. – Он планировал послать за вами обоими, чтобы обсудить ваш отъезд назавтра, но рядом с фермерскими постройками вы должны были попасть в засаду, вас должны были связать, бросить в машину и тут же отправить на север.

– Куда на север?

– В Тбилиси. – Нервничая, она торопливо продолжила: – Я не знала, что делать, вас никак нельзя было предупредить: за мной следят так же внимательно, как и за вами, и держат в стороне от остальных. Когда я увидела отца, он сказал, что Эрикки не будет несколько дней, что сегодня он, мой отец, отправляется в деловую поездку в Тбилиси, и что… что я поеду с ним. Он… он сказал, что поездка продлится два-три дня, и Эрикки к этому времени закончит все дела, и потом мы вернемся в Тегеран. – Она едва не рыдала. – Мне так страшно. Я так боюсь, что с Эрикки что-то случилось.

– Эрикки будет в порядке, – сказал он, ничего не поняв про Тбилиси, стараясь что-то решить для себя в отношении хана. В голове постоянно всплывали слова Вьена: «Доверь Абдолле свою жизнь и не верь той лжи, которую о нем говорят». И тем не менее вот перед ним сидит Азадэ и говорит совершенно противоположное. Он, ненавидя эту темноту, желая видеть ее лицо, ее глаза, думал, что, возможно, мог бы прочесть в них что-нибудь. Черт, хотел бы я, чтобы она рассказала мне все это по ту сторону чертовой стены или в лачуге, думал он, нервничая все больше и больше. Господи, охранник! – Азадэ, наш охранник, ты не знаешь, куда он подевался?