litbaza книги онлайнКлассикаПесочный человек и другие ночные этюды - Эрнст Теодор Амадей Гофман

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 221 222 223 224 225 226 227 228 229 ... 285
Перейти на страницу:

Полковница не стала повторять свой вопрос, тем более что гость – как он заявил – прибыл по ее приглашению. Однако какое-то смутное чувство тревоги не давало ей покоя, и она даже не заметила Маргарите, что ее излишняя болтливость не совсем уместна. Гость, впрочем, сам положил конец речам девушки, сказав, что подобное происшествие действительно недавно случилось в этих краях. Полковница пролепетала на это что-то невнятное, затем что-то прибавил Дагобер, но разговор все не клеился. Маргарита между тем вскочила с места, напевая французские песенки, и принялась вальсировать, объяснив это тем, что хочет повторить новую фигуру гавота.

Всех остальных явно тяготило присутствие таинственного незнакомца. Взглянув на его мертвенно-бледное лицо, никто не решался заговорить с ним. При этом трудно было сказать, чем именно он произвел на всех такое неприятное впечатление, потому что его тон и манеры были безупречны и обличали порядочного светского человека. Заметный акцент, с которым он говорил по-французски и по-немецки, заставлял предполагать, что он не принадлежал ни к одной из этих наций.

Словно гора свалилась с плеч хозяйки, когда вслед за раздавшимся под окнами стуком копыт она услышала голос мужа. Через несколько минут полковник вошел в комнату и, едва увидев незнакомца, приветствовал его радостным восклицанием:

– Милости просим, любезный граф! Очень рад вас видеть! – И, обращаясь к жене, прибавил: – Граф С-и – мой верный друг, с которым я познакомился на Дальнем Севере.

Полковница, немного успокоенная этими словами, с любезной улыбкой приветствовала гостя и поспешила заметить, что не приняла его подобающим образом только потому, что полковник не предупредил ее об этом визите. Затем хозяйка поведала мужу, как целый вечер они провели за разговорами о привидениях, об ужасном происшествии, приключившемся с другом Морица, а также о внезапном появлении графа как раз в ту самую минуту, когда речь зашла о странном ударе в дверь.

– Прелестно! – воскликнул полковник. – Итак, любезный граф, вас приняли за привидение. Мне кажется, что моя Анжелика до сих пор не может оправиться от страха после рассказа ротмистра, да и Дагобер все еще смотрит невесело. Скажите, граф, ведь это, должно быть, очень обидно, когда вас принимают за привидение или мертвеца?

– Разве я, – спросил граф, как-то странно усмехнувшись, – имею что-то призрачное в своей фигуре? Впрочем, говорят, будто есть люди, чей взгляд очень трудно выдержать. Может быть, такой взгляд и у меня.

– Вы, конечно, шутите, любезный граф! – произнесла полковница. – Просто теперь в моде подобные таинственные истории…

– Но эти истории, – возразил граф, – чаще всего не более чем пустые россказни, обличающие не совсем здоровое состояние рассудка повествователей. Да хранит судьба всех и каждого от такой напасти! Но я, однако, прервал господина ротмистра на самом интересном месте и потому убедительно прошу его продолжить, чтобы удовлетворить любопытство слушателей.

Мориц, которому незнакомец был не просто неприятен, а определенно противен, понял злую насмешку графа. Вспыхнув как спичка, молодой человек ответил довольно резко, что не хочет нарушить ту веселость, которую граф привнес своим появлением в их скучающий кружок, и потому предпочитает молчать. Гость, не обратив никакого внимания на этот ответ, сел возле полковника и, небрежно играя золотой табакеркой, тихо поинтересовался, не француженка ли та дама, что пребывает в таком веселом расположении духа.

Вопрос касался Маргариты, все еще продолжавшей что-то напевать и кружиться по зале. Полковник, наконец, не выдержал и, приблизившись к девушке, тихо спросил, в своем ли она уме. Маргарита вздрогнула и, как бы очнувшись от забытья, покорно заняла свое место за чайным столом. Граф между тем возобновил разговор, переключившись на последние новости. Дагобер слушал молча, а Мориц, пристально глядя на рассказчика, то и дело менялся в лице. Казалось, он только и ждал случая, чтобы затеять ссору. Анжелика, не поднимая глаз, прилежно сидела за работой. Все разошлись в самом дурном расположении духа.

– Счастливый ты человек! – воскликнул Дагобер, оставшись наедине с Морицем. – Кажется, теперь уже нет сомнений в том, что Анжелика тебя любит. Я сегодня долго наблюдал за ней и убедился в этом. Но берегись, враг силен и способен посеять сорную траву среди прекраснейших цветов! Маргарита любит тебя, как только может полюбить самое пылкое сердце. Ее мучает ревность, которую она даже не в состоянии скрыть. Надо было видеть, что происходило в душе Анжелики, когда она уронила платок, а ты, подняв его, поцеловал ее руку. Но потом мы принялись защищать хорошенькую француженку, и хотя я знаю, что этим ты только маскировал свои чувства к Анжелике, фальшивые стрелы попали в цель и сделали свое дело. Ситуация прескверная, так что я опасаюсь, как бы не случилось беды.

– Отстань ты от меня со своей Маргаритой! – бросил в ответ Мориц. – Если Анжелика любит меня, в чем я, увы, еще сомневаюсь, то всякие Маргариты волнуют меня не больше, чем прошлогодний снег. Меня сейчас тревожит другое. Мне кажется, что этот непрошеный граф, нагрянувший так же внезапно, как темная ночь, чтобы самым неприятным образом помешать нашему веселью, встанет между нами с Анжеликой. Мне почему-то кажется, что там, где он появляется, обязательно происходит какое-нибудь несчастье, будто вызванное им из недр непроглядной ночи. Ты заметил, – продолжал Мориц, – как проницательно смотрел он на Анжелику и как при этом невольный румянец то вспыхивал, то исчезал у нее на щеках? Он понял, что мои чувства к ней – преграда на его пути, и вот почему в его словах, обращенных ко мне, было столько презрения. Но я ему не уступлю, пусть даже нам придется встретиться на узкой дорожке смерти!

Дагобер согласился, что граф казался каким-то существом из другого мира, но, по его мнению, таким людям следовало, не уступая, смело смотреть в глаза.

– А может быть, – прибавил он, – в этом нет ничего особенного, и неприятное впечатление, произведенное графом, следует приписать только странным обстоятельствам его появления. Будем, – сказал он в заключение, – смело отражать направленные против нас разрушительные силы! Поверь, никакая власть не заставит склониться гордо поднятую голову!

Прошло много времени. Граф все чаще и чаще посещал дом полковника и, наконец, стал в нем постоянным гостем. Вместе с тем и отношение к нему переменилось. В семействе полковника уже прямо говорили, что причина неприятного впечатления от посещений графа – не в его личности, а в их собственных предрассудках.

– Точно так же, – рассуждала полковница, – граф мог счесть и нас неприятными людьми, когда посетил нас впервые, если бы судил по нашим бледным вытянувшимся лицам.

В беседах граф демонстрировал бездну разнообразнейших познаний. Будучи итальянцем по рождению, он говорил на иностранных языках с заметным акцентом, но совершенно правильно и с редкой увлекательностью. Его рассказы были настолько правдивы и жизненны, настолько очаровывали слушателей, что даже Мориц с Дагобером, дольше всех выказывавшие графу свое нерасположение, сдались. Они изменили свое мнение и с невольным интересом, подобно Анжелике и всем прочим, слушали истории, оживляемые мимикой его бледного, но поистине прекрасного лица.

1 ... 221 222 223 224 225 226 227 228 229 ... 285
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?