три человека: один — барон Хорсингтон, имеющий такую наследственную привилегию, двое остальных — случайным образом назначенные слуги. Дворец на осадном положении, миледи. Невозможно убить императора в нем.

Мира насмешливо прищурилась:

— О, вы меня успокоили, сударь. Теперь я знаю, что жизнь владыки в надежных руках. Но вы не сказали ничего нового! Будь я заговорщицей, не вхожей во дворец, то готовила бы убийство за его пределами. А будь я заговорщицей из числа придворных, тем более старалась бы атаковать вне дворца — чтобы не навлечь на себя подозрение.

— Будь вы заговорщицей, миледи, сомневаюсь, что у владыки были бы шансы выжить.

— Вы не отделаетесь комплиментом, сударь. Скажите нечто, ценное для меня.

— Что ж, миледи… Мы разыскали людей, напавших на вас в лесу.

Мира ахнула и похолодела. На полвздоха ей показалось, что Ворон говорит о нападении в Предлесье — о том роковом дне, когда погиб отец. Марк знает, кто она на самом деле!

Но в следующий миг поняла: речь о конной прогулке с Беккой, о четверых убийцах, готовивших засаду для сира Адамара. Мерзкие физиономии злодеев всплыли в памяти.

— Я могу их увидеть?

— Можете, миледи, — с едва уловимой усмешкой процедил Ворон Короны, — только не советую обедать перед свиданием. Крысы и черви изрядно потрудились над телами. Мы нашли их в канализационном стоке.

— Тогда почему считаете, что это именно они?

— У одного была рыжая борода, как вы и говорили. Всех троих зарезали в день гибели сира Адамара — нашлись люди, видевшие, как тела сбросили в сток. Не думаю, что это совпадение.

— А где же четвертый? Я видела четверых.

— Миледи, в Фаунтерре чертовски много всякого людского отребья. У них есть излюбленные места — притоны на окраинах, кабаки, бордели… Мы перерыли их все и нашли людей, видевших, как эти трое трупов пили с четвертым. Четвертый хотел подрядить их на дело, а они торговались, требовали подороже. Четвертый был в капюшоне, скрывал лицо. Но местная шваль все равно распознала, что он — не из их братии. Он северянин, так и вы сказали. Кажется, нортвудец, возможно, шейландец, но точно не из Ориджина.

— Выходит… Выходит, некий северный лорд прислал своего человека, тот нанял троих здешних подонков, их руками убил сира Адамара… Потом расправился со своими подручными, а сам бежал из столицы. Верно?

— Ну, или же, некий лорд с Юга, Запада или Востока поручил грязное дело северянину, чтобы бросить тень на северные земли. Впрочем, мне кажется это менее вероятным. Четвертый убийца очень уж тщательно скрывался. Если бы он старался очернить кого-то, то больше светился бы. Не прятался, а, напротив, «случайно» проболтался бы кому-то: я, мол, из Клыка Медведя или Уэймара.

— Благодарю вас, сударь. Это важно и ценно.

Мира глянула в окно — ливень все не унимался, барабанил по стеклу. Улица опустела. Зеленая карета с гербами Нортвуда стояла поодаль, где Мира оставила ее, расплывчатая за пеленой дождя.

— Пожалуй, лучше подвезти вас к вашему экипажу, миледи, — сказал Марк.

— Ни в коем случае! — отрезала Мира. — Прощайте, сударь.

Она выпрыгнула под дождь и побежала по улице, подставляя лицо струям воды. Карета тайной стражи не спешила трогаться с места. Ворон Короны глядел вслед Мире и, вполне вероятно, смеялся.

Глава 35. Стрела

Конец июня 1774 от Сошествия восточнее Реки

Окрестности ложа XVIII Дара богов

До чего странно, когда время течет толчками. То возникает, то гаснет, будто огни в окнах.

Свет. Джемис Лиллидей, морщась, разглядывает рану Эрвина.

— Милорд, из вас целитель не лучше, чем мечник…

Развязывает мешочек с каким-то снадобьем.

— Вы решили прикончить меня медленно? — спрашивает Эрвин.

— Это надежное средство, милорд, — с обидой отвечает Джемис. — Отцовский лекарь дал.

— Я испробовал пять надежных средств — видите пузырьки?.. До Звезды оставался примерно один шаг, когда я бросил эту гадость и применил змей-траву.

— Змей-трава?.. Это же яд!

— Да неужели? Как вы догадались!..

Джемис нюхает жидкость в миске, брезгливо трогает пальцем, кончиком языка.

— Пекучая дрянь! Хуже красного перца.

В сомнении покачивает головой:

— Не лучше ли мое снадобье? Отцовский лекарь знает толк…

— Захотите отомстить врагу — отдайте его лекарям. А хотите помочь — делайте, что я скажу. Или хотя бы не мешайте, я сам сделаю.

Джемис берется за кисточку, осторожно подносит к ране.

— Выдержите, милорд?

— Конечно, нет. Буду рыдать и звать мамочку, я же неженка. Делайте уже!

Воин смазывает рану. Эрвин скрипит зубами и улыбается. Ничего не нужно делать самому — только лежать и ждать. В сравнении с прежними процедурами это почти блаженство.

Темнота…

Свет.

Точнее, запах. Сочный, аппетитный, с дымком. Воин жарит зайца.

— Я могу надеяться на косточку-другую? — спрашивает Эрвин, глотая слюну.

— Косточку?.. — удивляется Джемис. — Вы хотите кость?..

Пес сидит у огня, поминутно облизываясь.

— Ах, все кости обещаны Стрельцу! — догадывается Эрвин. — Какая жалость… Что ж, тогда я сбегаю на охоту.

Эрвин делает попытку встать, Джемис испуганно подскакивает к нему:

— Вы тронулись умом? Какая охота? И трех шагов не пройдете, милорд! Лежите, не шевелитесь, я вас накормлю!

— Это называется ирония, Джемис. Я пошутил.

— Странные у вас шутки, милорд.

— Ну, куда мне до вашего изящества! Колючки под седлом — вот была умора… или, например, неделями следить за лордом, чтобы однажды подстеречь и прирезать — тоже довольно забавно.

Джемис возвращается к костру в угрюмом молчании. Когда кушанье готово, первым делом приносит Эрвину аппетитную заячью ножку, истекающую жиром. Эрвин съедает ее так быстро, что едва успевает ощутить вкус.

— Какая-то маленькая… Это был заяц или тушканчик?.. Дайте еще.

— Больше нельзя, милорд. Вы отвыкли от плотной еды.

— Знаю… — досадливо скрипит Эрвин. Глядит, как пируют воин с овчаркой. Спрашивает:

— Джемис, вы ведь следили за нами от самого болота?

Воин нехотя кивает.

— Отставали на день, чтобы мы вас не заметили? Шли по следам?

— Да, милорд.

— И на что же вы рассчитывали? Что я как-нибудь пойду прогуляться без эскорта? В одиночку отправлюсь на охоту?

— Милорд, вам нужно отдыхать. Поспите лучше…

— Чего вы ждете? — восклицает Эрвин. — Какой еще случай вам нужен?!

Джемис выходит. Эрвин смыкает веки. Темнота.