Как только багаж наконец оказался на отсыревшем бетонном полу, Лэм тут же принялся рыться в вещах.

– Думаю сходить на болота прямо сейчас. Быстренько подстрелю болотника и тут же назад, пока не стемнело. Ночку проведу здесь, а утренней ракетой – назад. Если не трудно – вызовите проводника.

– Проводник – это я. – Шпингль с трудом удерживался от смеха. – Послушайте, а вам не кажется, что вы, ну скажем, переоцениваете свои силы? Ведь болотники умеют плавать, летать, незаметно подкрадываться и бросаться с деревьев. Они крайне осторожны, умны и безжалостны. Еще ни одному человеку не удавалось подстрелить болотника.

– А мне удастся, – сказал Лэм, доставая из сумки серый плащ и надевая его. – Охота – это целая наука, и только мне удалось ее осилить. У меня не бывает неудачных охот. Подайте мне, пожалуйста, вон ту голову.

Шпингль, не говоря ни слова, передал ему большую, сделанную из папье-маше голову с нарисованными на ней белыми клыками и красными глазами. Лэм тут же напялил ее на себя, затем натянул серые перчатки, за которыми последовали серые сапоги со свисающими с них белыми когтями.

– Ну и как я, по-вашему? – спросил он.

– Вылитая жирная болотная крыса, – ахнул Шпингль.

– Прекрасно. – Лэм достал из сумки сучковатую палку и сунул ее между клыками маски. – Что ж, мистер Шпингль, если вы не против, то можно выступать.

Лишившийся от удивления дара речи, Шпингль молча пристегнул кобуру с пистолетом и повел охотника в джунгли.

– Я на минуту задержусь здесь, – сказал Лэм, когда последние домишки скрылись позади них в тумане, – а потом пойду по вашим следам. Только прошу вас, будьте очень осторожны. Насколько мне известно, эти болота крайне опасны.

– Ха, опасны! Сказать так – значит не сказать ничего вообще. Послушайтесь моего совета, Лэм, улетайте.

– Благодарю за заботу, мистер Шпингль, – послышался приглушенный уродливой головой ответ, – но я все же рискну.

Шпингль отправился вперед. Коли так, то пускай этот идиот делает что хочет. Ему нипочем не миновать быть сожранным либо болотником, либо какой-нибудь другой хищной тварью. А после того, как его постигнет кара за самоуверенность, можно будет спокойно порыться в его багаже. Наверняка там найдется немало ценного…

В этот момент над затянутым зловонным туманом болотом разнесся характерный звук выстрела из бластера – и на мгновение опешивший от неожиданности Шпингль круто развернулся и бросился обратно, вытаскивая на бегу пистолет.

Но оружие ему так и не понадобилось. Лэм сидел на полусгнившем стволе упавшего дерева. Свою уродливую голову-маску он уже снял и положил рядом с собой на землю и теперь вытирал пот со лба огромным носовым платком. Неподалеку от него, полускрытый растущими на опушке кустами, валялся клыкастый, с когтистыми крыльями ядовито-зеленого цвета, мертвый болотник, даже после смерти нагоняющий страх.

– Как же… – запинаясь пробормотал Шпингль. – Что… вы… как?

– Все очень просто, – отозвался Лэм, вытаскивая из кармана фотоаппарат. – Несколько лет назад я сделал одно открытие. Я понял, что из меня никудышный ходок, что я подслеповат, паршивый следопыт и ровным счетом ничего не знаю о лесе. Единственное мое достоинство – я неплохой стрелок. Я всегда мечтал стать охотником, но мне никогда не удавалось подкрасться к зверю достаточно близко, чтобы подстрелить его. И вот тогда я, руководствуясь неопровержимыми законами логики, решил поменяться с добычей ролями и сам стать лакомой добычей для любого охотника. Я рассудил, что в животном царстве все крупные хищники – прирожденные охотники и убийцы, так стоит ли мне тягаться с ними? Вместо этого я начал маскироваться под их обычную добычу, и теперь не я выслеживал их, а они выслеживали меня, а потом нападали. Ну и разумеется, таким образом давали мне возможность пристрелить их. Однажды под видом сернобыка я, накинув на себя шкуру и приладив к голове рога, присел на берегу ручья. И что вы думаете? Моей добычей почти тут же стал огромный леопард. В качестве медлительной зебры я добыл не одну дюжину львов. То же я сделал и здесь. Я внимательнейшим образом изучил вопрос и выяснил, что практически единственной пищей болотников является гигантская болотная крыса, rattus venerius. Поэтому я стал крысой – и вот вам результат. – Он навел фотоаппарат на мертвого зверя и сделал снимок.

– Но где же ваше оружие?

Лэм указал на прислоненную к бревну сучковатую палку, которую, отправляясь на охоту, он сунул в зубы маски. – Пришлось замаскировать бластер. А то эти твари сразу бы распознали оружие.

Тут Шпинглю в голову пришла сногсшибательная идея. Вот лежит мертвый болотник, а вот стоит он, Шпингль, с пистолетом в руках. Кроме него, никто ничего не знает. Лэм упокоится в бездонной трясине, а Охотником с большой буквы станет он сам. Лучшим охотником обеих планет. Он поднял пистолет.

– Ну, тогда прощай, дурачок, – сказал он. – И спасибо за науку.

Лэм при этих словах лишь улыбнулся и нажал кнопку вспышки на своем аппарате. И не успел Шпингль выстрелить, как скрытый в камере бластер аккуратно продырявил его.

Лэм сокрушенно покачал головой:

– Что за люди. Сколько им ни говори – все впустую. Я же ясно сказал, что я – лакомая добыча для любого охотника. Так, значит, теперь у меня на счету один болотник и тринадцать… нет, теперь уже четырнадцать незадачливых убийц.

Перевод А. Корженевского

ЛЕТО

Августовское солнце било в открытое окно и жгло голые ноги Эндрю Раша до тех пор, пока это неприятное ощущение не вытащило его из глубин тяжелого сна. Очень медленно он начал осознавать, что в комнате жарко и что под ним влажная, усыпанная песчинками простыня. Он потер слипшиеся веки и полежал еще немного, уставясь в потрескавшийся грязный потолок. В первые мгновения после сна он не мог сообразить, где находится, хотя прожил в этой комнате более семи лет. Потом он зевнул, и, пока шарил рукой в поисках часов, которые всегда клал перед сном на стул рядом с кроватью, странное ощущение растерянности прошло. Энди снова зевнул и, моргая, взглянул на стрелки часов с поцарапанным стеклом. Семь… Семь утра, и маленькая цифра «девять» в середине квадратного окошка – понедельник, девятое августа 1999 года. Семь утра, а уже жарко, как в печи: город словно замер в душных объятиях жары, которая одолевала Нью-Йорк вот уже десять дней. Энди почесался и подмял подушку под голову. Из-за тонкой перегородки, делившей комнату надвое, послышалось жужжание, быстро перешедшее в пронзительный визг.

– Доброе утро, – произнес он громко, пытаясь перекричать этот звук, и закашлялся.

Кашляя, Энди нехотя встал и побрел в другой конец комнаты, чтобы налить стакан воды из настенного бачка. Вода потекла тонкой коричневой струйкой. Энди сделал несколько глотков, потом постучал костяшками пальцев по окошку счетчика на бачке, стрелка которого дрожала почти у самой отметки «Пусто». Не забыть бы наполнить бачок до того, как он уйдет к четырем на дежурство в полицейский участок. День начался.