Но он умел справляться и с гневом. Не благодаря стараниям психолога – вопреки им.

Иван Глинка мечтал о том, чтоб его сын читал. Приносил ему книги. И те, которые увлекали его самого в детстве, и вышедшие в последнее время. Приключения, фантастика. Иван думал, что раз сын любит компьютерные стрелялки, то захочет о них читать. Но нет. Звездные войны хороши на экране, а с книжных страниц нужно черпать знания. Святослав раздобыл книги Фрейда и Юнга, а также Леонтьева и Блонского (в СССР были свои психологи), изучил их и понял, что сможет заморочить голову кому угодно, даже мозгоправу, к которому его отправляют каждую неделю, чтобы избавить от тайных комплексов и агрессии. Он не был паинькой. Бывало, демонстрировал срыв. Лишь бы доктор не докопался до сути…

А суть была в том, что Святослав ненавидел своего брата. И чувство это возникло до того, как он появился на свет.

Святослав привык быть единственным ребенком. И это его устраивало. Но однажды родители позвали его для разговора и с радостными лицами сообщили о том, что вскоре у него появится братик или сестренка.

– А вы меня спросили, хочу ли я этого? – пробормотал Святослав. Он озвучил первую мысль, которая родилась.

Папа с мамой рассмеялись.

– Не знал, что этот вопрос нужно было утрясать с тобой, – сказал отец.

– Ты полюбишь его, – сказала мама. – Или ее… Ты кого хочешь?

Святослав никого не хотел. Но девочка его меньше раздражала бы. К женскому полу он относился терпимее, чем к мужскому. Каждую его представительницу он видел бабочкой, стрекозой, пчелой, молью или навозной мухой. Его мама была пчелой. К бабочкам он относил звезд. К стрекозам – красивых пустышек (наверное, из-за басни Крылова). Моли – это те женщины, что ничем не блещут, но удобно устраиваются в шкафах со старым барахлом. А мухи – это мухи… Их тянет к дерьму. И таких было много.

Святослав хотел сестру-куколку. Которая впоследствии станет бабочкой.

…Конечно же, у него родился брат.

Максимилиан. Или Маленький Будда.

Первое время Святослав к нему присматривался. Полюбить не пытался, знал, что не получится, но хотел хотя бы заинтересоваться им, все твердили, что мальчик забавный. Не выходило и это. Но дальше – хуже. Когда брат стал ходить, от него было невозможно скрыться. Он таскался за старшим братом, лез обниматься. Святославу пришлось его кипятком облить, чтоб отвадить от себя, но где там.

Мысль похитить Масю ради выкупа пришла за просмотром какого-то голливудского фильма похожего содержания. Только в нем злодеем был не брат-подросток, а его тренер по теннису, он же любовник матери. Святослав стал обдумывать идею. Сначала она казалась бредовой и воспринималась парнем как зарядка для ума, но чем больше он прорабатывал в голове детали, тем больше склонялся к тому, что все может получиться. Главное, обработать Павлика. Святослав не сомневался в том, что заставит его плясать под свою дудку, главное, чтоб тот четко следовал инструкциям, а не «импровизировал», как в случае с деревенским мальчиком.

Три месяца Святослав ждал подходящего момента, и он настал.

У Чини был выходной, и Мася остался без присмотра – материнский не в счет. Клементина то в облаках витала, то на коврике для йоги странные позы принимала, то по телефону трещала с приятельницами. Когда Мстислав открыл перед Святославом дверь машины, чтобы отвезти его в гости к другу, он дал Павлику сигнал. Тот ответил кивком, понял. Через час он выманил Масю за пределы усадьбы. Для этого потребовался всего лишь пакет конфет. Мальчик сладкое любил, но ему его не давали из-за диатеза. Павлик сделал дорожку из карамели, по ней ребенок и пошел. Простейший прием, но он сработал. Когда довольный Мася, с полным ртом сладостей и набитыми ими карманами, забрался в кусты, где сверкал огромный чупа-чупс, Павлик вколол ему быстродействующее снотворное (Святослав раздобыл его без проблем – в их элитной школе можно было приобрести все, что угодно, как поговаривали, даже оружие). После этого он засунул спящего мальчика в собачью переноску и отнес в амбар.

Святослав в это время играл с другом в космическую войнушку. Немного волновался, поэтому проигрывал. Подставлять Мстислава он не то чтобы не собирался, просто не знал, как это сделать. Но все так удачно сложилось… Гувернер куда-то уехал, бросив воспитанника, а у того на всякий случай были припасены «улики». Их он подкинул в машину Боярова, когда тот вернулся в имение. А до этого позвонил домой с телефона, который был куплен лишь для одного звонка, и прогнал запись монолога похитителя. Его он собрал из кусочков, вырезанных из тех же киношных реплик. Спасибо Голливуду за то, что снимают так много фильмов о похищениях детей.

Место, куда должны были доставить выкуп, было выбрано тщательнейшим образом. Забрать его должен был Святослав. Но его отправили в пансионат, или, как считал отец, в безопасное место. Пришлось поручать это дело Павлику.

Тот справился. О чем сообщил Святославу по телефону – ему тоже купили сотовый.

– Молодец, Павлик, – похвалил его Глинка. – Ты не подвел меня.

– Да, Павлик молодец, – согласился двоюродный брат.

– А теперь иди и сожги амбар.

– Но там же Мася, – начал было Павлик. – А, понял… Мне его сначала унести, а потом?

– Нет, вместе с Масей сожги.

– Но он же умрет. – Святослав молчал. Думал, что сказать. – Нет, я не сделаю этого. Мася хороший. Он не такой, как тот мальчишка, что тебя дразнил… Тот мерзкий, злой. А Мася ангелочек. У него сердце – чистый свет.

– Ты не убьешь его, не беспокойся, – уверил дурачка Святослав.

– Люди умирают, когда горят. Я видел.

– Но Мася ангелочек, а не простой человек, – сообщил Глинка. – И его сердце сейчас у тебя.

– Дааа? – недоверчиво протянул Павлик.

– В чемодане. Ты не открывал его?

– Нет.

– И не делай этого, иначе чистый свет прольется, и Мася умрет.

Тогда Святослав не понимал, что все портит этими речами. И когда Павлик согласился поджечь амбар, облегченно выдохнул.

Спустя три дня, после похорон брата, Святослав спросил у дурачка, где чемодан, тот ответил:

– В надежном месте.

– Прекрасно. И в каком?

– Я не могу сказать. Это тайна.

– Но мне-то ты можешь открыть ее?

– Даже тебе нет. Я хранитель сердца Маси.

И сколько бы Святослав ни уговаривал Павлика, каких баек ни выдумывал, тот так и не раскрыл тайну захоронения «чистого света». Парень пытался следить за дурачком, надеясь застукать его за тем, как тот проверяет «сердце» на сохранность или перепрятывает, но все без толку. Так три миллиона ускользнули от Святослава Глинки. Но он успокаивал себя тем, что избавился не только от брата, но и от ненавистного гувернера. Отец с ходу поверил в его вину и заплатил кому следует, чтобы Боярова упекли за решетку быстро и максимально надолго. К этому тоже Святослав приложил руку. Он нашептывал Ивану о том, каким ужасным человеком был Бояров. О его зависти к работодателю и маниакальном желании разбогатеть. Доводы приводил весомые. Ни для кого не было секретом, что Мстислав гордился своим происхождением, втайне презирая простолюдинов, к коим относился Глинку, и мечтал о том, чтобы если не выкупить, то реставрировать фамильное гнездо. А трех миллионов на это с лихвой хватило бы.