Я могла пойти за мечом. Скорее всего, он окажет мне реальную помощь.

Но я знала, что если бы я это сделала, то избрала бы легкий путь. Я отвернулась бы от источника ужаса по самой идеальной, рациональнейшей из причин. И в следующий раз, когда я столкнусь с таким же видом страха, мне будет чуть легче отвернуться, чуть легче найти серьезные основания не действовать.

Меч был источником невероятной мощи – но без руки, которая его держала, без мышц, которые им двигали, без глаз и разума, которые бы его направляли, он оставался лишь холодной, неподвижной сталью. Без них меч был ничем.

Я застыла и пристально посмотрела на свою дрожащую руку. Без моей руки, моего разума, моей воли меч был ничем. И если это правда, то правдой должно быть и то, что моя рука имела какое-то значение. Это была именно моя рука, моя воля.

А моя рука – вот она, прямо здесь. Вообще-то, у меня их даже две.

Мое дыхание стало выравниваться и замедляться. Меч там или не меч, я дала клятву служить людям этого города и защищать их. И если сейчас я отвернусь от этой присяги, если поддамся своим страхам, пусть даже по самой соблазнительно логичной из причин, то у меня все равно не будет никакого права принять меч Веры.

У меня перестали дрожать руки, дыхание стало ровным и спокойным, и я подчинила себе страх. Я быстро прошептала – почти проговорила в уме – молитву святому Иуде, покровителю безнадежных дел и полицейских. Это прозвучало как-то так: «О Господи Боже! Помоги!»

Я медленно и осторожно приоткрыла дверь еще на несколько дюймов – и проскользнула на склад, перемещаясь так быстро и тихо, как только могла, держа оружие наготове.

Я двинулась вдоль стены склада, в основном прячась за стеллажом высотой больше двадцати футов. Он был весь загроможден поддонами, погрузочными механизмами, контейнерами, какими-то бочками и ящиками непонятного происхождения. Неверный, постоянно колеблющийся свет служил мне превосходным прикрытием, и я синхронизировала шаги, перемещаясь в ритме танцующей иллюминации.

Волосы у меня на затылке встали дыбом, и казалось, будто я от макушки до пят покрылась гусиной кожей. Мне нередко доводилось сталкиваться с опасной магией, и я узнала это ощущение: здесь действовала темная сила. Очень похоже на то, что было в Чичен-Ице, и в водах близ острова Духоприют, и в Провале Рейтов, и в Арктис-Торе, и в гнезде вампиров Черной Коллегии, и в…

Словом, вы поняли. Это было не первое мое родео.

Самое важное сейчас – убрать предполагаемого босса Никто, и побыстрее, желательно до того, как кто-нибудь вообще узнает, что я здесь. Склад крепко пропах магией, а если смертный вступает с чародеем в честную борьбу, смертный проигрывает. Точка. Чародеи обладают силой, в буквальном смысле почти невообразимой, и если плохой парень получит шанс защищаться, то останется только одна неопределенность: сколько творческого потенциала он вложит в то, чтобы меня уничтожить.

В конце стеллажной секции находилась роликовая лестница, чтобы с ее помощью без труда перемещаться вверх и вниз по полкам. Ближе к потолку на складе было темнее, чем на уровне пола. Я даже не замедлила движения. Поднявшись по лестнице до самого верха, я замерла, впервые получив возможность как следует разглядеть противника.

Вместе с Никто их было полдюжины, и все они одевались в одном и том же магазине. Их наряды привлекали внимание своей однородностью, хотя интуиция мне подсказывала, что предназначены они для маскировки, – само понятие индивидуальности нисколько не волновало Никто и его команду. Никто выглядел самым здоровенным из них, хотя ни один не походил на спортсмена в полулегком весе.

Они загружали клетки в железнодорожный товарный контейнер – вполне привычное зрелище для крупных перевозок, так можно транспортировать сотни металлических ящиков. Размеры клеток были рассчитаны так, чтобы они точно помещались в железнодорожный вагон, две в ширину и три в высоту, без всяких скидок на человеческий груз. Ни одеял, ни подушек – ничего, кроме металлических клеток и уязвимой кожи.

Недалеко от Джорджии я заметила клетку Энди. Рыжеволосой девушке явно не хватило сил сопротивляться тому, что с ней делают. Она лежала на спине, безучастно взирая на потолок клетки. Девушка-оборотень была секс-бомбой. Даже лежащая, пассивная, полностью расслабленная, она привлекала взгляд изгибами своего тела, но бесконечного отчаяния, застывшего на ее лице, я не забуду никогда.

Никто стоял над Уиллом и Марси, которые безвольно и неподвижно лежали на полу у его ног. Пара типчиков в водолазках буксировали к ним пустую клетку.

– Сколько времени это займет? – спросил он третьего.

– Не зная точной дозы препарата, могу лишь сказать, что несколько часов, – ответил тот. Голос у него явно был человеческий и не имел ничего общего с голосом того, кто говорил со мной по телефону. – Возможно, больше.

Никто нахмурился:

– Вы можете до рассвета выяснить, насколько они жизнеспособны?

– Если мне удастся к тому времени выделить вещество, которым их вырубили. Я не могу прогнозировать, сколько потребуется попыток. Это займет столько времени, сколько займет.

– Он будет недоволен, – сказал Никто.

Его собеседник склонил голову:

– Моя жизнь принадлежит господину. Я сделаю все, что в моих силах, ради служения ему. Если он разочаруется во мне, в его власти забрать мою жизнь.

Никто кивнул:

– Займитесь этим немедленно.

Собеседник повернулся и быстро пошел прочь, унося два маленьких флакончика с ярко-красной кровью, – я предположила, что это образцы Уилла и Марси.

Тем временем доставили пустую клетку. Никто подхватил Марси и поднял к стоявшей наготове клетке. Я беззвучно выругалась. Если позволить, чтобы он запер ее там, целая треть моей команды окажется нейтрализованной и такой же беспомощной, как остальные узники. Но если запустить музыку слишком рано, я рискую потерять фактор внезапности. Хозяин Никто мог появиться в любой момент.

С другой стороны, Никто, похоже, был большой и важной шишкой. Возможно, шипучая личность, с которой я говорила по телефону, передала дела в загребущие руки Никто. А может, я неверно просчитала ситуацию. Что, если первую скрипку играл один из водолазочных, а Никто – на самом деле босс?

Я решилась и прицелилась в голову Никто, чуть ниже кончика носа. П-90 был настроен на автоматический огонь, и хотя я прекрасно умела обращаться с оружием, особенно если оно заряжено дозвуковыми патронами, отдача после первого выстрела будет стремиться сдвинуть ствол выше.

Против обычного человека больше одного выстрела в голову – это уже перебор. Когда простой смертный выступает против сверхъестественного, такого понятия,