Отдышавшись на вершине холма, я уверенно зашагала вверх к началу Хребта цепочки, ведущей к Голове Дракона, которая уже с интересом рассматривала меня откуда-то справа и свысока.

Вокруг — ни Души. Тишина. Темнота. До восхода Солнца ещё есть время, возможно, я даже успею забраться на Голову. Я должна успеть.

И вот я — у Хребта. Теперь эта цепь кажется мне намного длиннее и круче, чем мы видели её с Р.А.М. издалека на Горе Желаний. Узкая, едва заметная тропинка появляется вдали и ведёт куда-то, огибая Хребет с левой, то есть с «обратной» стороны горы, которую мы не видели.

Я добираюсь до тропинки и пытаюсь идти по ней. Обратная сторона Дракона — совсем отвесная. И Гора сама по себе — самая высокая из всех вокруг. Даже те горы, которые находятся левее, и которых мы с Р.А.М. не могли видеть, поскольку они — за Головой Дракона, хоть и другие, не похожие на все предыдущие, но, всё же, они — ниже.

Иногда мне приходится прижиматься к туловищу Дракона, чтобы не упасть в пропасть, которая слева. Я боюсь высоты. Мне нужно, чтобы кто-то был рядом. Там, в других горах с Р.А.М., всегда кто-то был. Сашка, например. И он хватал меня за руку, и мне уже не было страшно. Но здесь никого нет. А я должна пройти свой путь до конца. На пути мне встречаются громадные камни. Их всё больше и больше. Тропинка внезапно исчезает, не доведя меня до Головы. Осталось ещё, наверное, около двух-четырёх небольших подъёмов и спусков. Пытаюсь усмотреть Три Дерева Желаний, которые растут прямо на Драконьей Голове, но их ещё не видно. Я даже не вижу, что — там, за очередной вершиной.

Карабкаюсь по камням вверх. Нет никакой горизонтальной плоскости, чтобы отдышаться. Очень узкий Хребет, и слева, и справа, практически на расстоянии руки, — обрыв в пропасть. Справа — в ту самую Долину Смерти. Слева — не знаю, в какую именно. Я уже очень устала. Пью Аш20. Мельком бросаю взгляд на Гору Желаний и Долину Смерти. Мне кажется невероятным тот путь, который я проделала. Ещё более невероятным кажется то, что я всё-таки дойду до смотрящей на меня свысока Драконьей Головы. Правда, сейчас она уже на меня не смотрит, потому что я чувствую себя где-то в области Драконьей Шеи.

Я поднимаюсь на очередную вершину Хребта и… замираю от увиденного. Передо мной — вплоть до следующей вершины — целая… Библиотека! Да, да, да!!! Горы каменных книг торчат отовсюду, и нет ни одного места, куда бы я могла встать своими ногами так, чтобы не коснуться их каменных листов.

Я осторожно ступаю по книгам, прося у них прощения, нагибаюсь и глажу их листы руками. Вдалеке теперь уже видны Три Дерева Желаний. Сердце моё радостно забилось. Я собираю последние силы и, преодолев последнюю вершину Хребта, оказываюсь на Голове Дракона.

Маленькая площадка Головы, наверно, не смогла бы разместить на себе всех наших. Я подхожу к Трём Деревьям. Глажу их стволы. Они — совсем небольшие. Два Дерева кажутся засохшими, а на Третьем есть небольшие зелёные ветки, растущие из середины ствола.

Я поливаю Деревья из двух бутылок Аш20, не оставляя себе ничего на обратный путь. Я знаю: Бог обязательно пошлёт мне кого-нибудь из наших с водой, если я захочу пить.

Произношу мысленно своё такое совсем-совсем земное желание земной любви, которое им, наверное, даже смешно слушать, и обхожу Деревья по часовой стрелке три раза.

Сажусь рядом с ними. Где-то вдалеке и уровнем ниже — Гора Желаний. Там — несколько наших из тех, кто сегодня всё-таки набрался сил и пошёл в горы. Они начинают что-то выкрикивать. Здесь в горах все выкрикивают, каждый — своё. Они, конечно, не видят меня, как и я — их. Они даже не знают, что я — здесь.

Мне не хочется ничего кричать. Это — потрясающее и ни с чем несравнимое чувство, когда сидишь один на вершине горы и ждёшь рассвета. Солнце вот-вот появится из-за горизонта. Там, далеко внизу, мирно спит незнакомый мне Город. Здесь сильный ветер. Я достаю фотоаппарат и пытаюсь сфотографировать себя вытянутой перед собой рукой на фоне Трёх Деревьев на память.

И вот Солнце уже встало. А мне совсем не хочется возвращаться обратно. Я ложусь в пентаграмму, смотрю в Небо и сливаюсь с ним.

* * *

Я иду по основной Дороге, возвращаясь в отель. Слышу за спиной знакомый голос:

— Дафна, привет! Где ты была, что мы тебя не видели?

— На Голове Дракона…

— Ты, что, серьёзно туда ходила?! А я думал, ты шутишь… Как же ты туда дошла? Там же ни дороги, ни тропы нет! Дафна, ты — сумасшедшая, ей Богу!

— Да я и сама не знаю, как дошла… В какой-то момент даже показалось, что не дойду… Знаешь, Саш, там — Библиотека целая. Книг.

— Как Книга Знания?

— Да…

— А деревья видела?

— Ага… Полила их водой из наших бутылок. Не понимаю, как люди умудряются туда из города воду носить, чтобы свои деревья поливать?..

— Дафна, смотрю на тебя и думаю: как ты, такая малюсенькая, огромного Дракона победила?

— Пришлось превратиться в ящерицу… — смеюсь я.

Какое-то время мы идём молча. Потом Сашка спрашивает:

— Ты писала про то, что видишь людей в образе геометрических фигур, это — правда?

— Иногда вижу, иногда нет. А что?

— Расскажешь, что они значат? А то урок Алгебры у нас уже был, а Геометрии — ещё не было. А у нас здесь завтра — последний день… — Сашка вздохнул.

Нам всем грустно оттого, что передача «В гостях у Сказки», героями которой мы все тут себя почувствовали, заканчивается уже очень-очень скоро.

— Большое значение фигурам и геометрии, в целом, уделяли Пифагорейцы. У них было учение о пропорциях — равенствах отношений между величинами, где произведение средних членов пропорции всегда равно произведению её крайних членов. Они, в частности, рассматривали арифметические, геометрические, музыкальные пропорции. Одна из наиболее известных — впоследствии названа «золотым сечением» Леонардо Да Винчи, который пытался применить её в различных своих изобретениях. Хорошо знали геометрию и строители Египетских пирамид.

— Слушай, но, если подумать, геометрия — это всего лишь линии, из которых потом получаются какие-то фигуры.

— Только линии бывают разными, и образуют они совершенно различные фигуры, каждая из которых имеет свои вибрации и характеристики. Прямые линии несут в себе мужскую энергетику, а изогнутые волнами, например, — женскую. Всем острым углам свойственны жёсткость, решительность, твёрдость и активность энергии, а при их направленности вверх — аскетизм и трансцендентальный мистицизм. Вспомни готические соборы или скалы. А вот холмы — носители чисто женских качеств: мягкость, пластичность, гибкость, успокоение, чувственность. Можно сказать, что всё, что есть вокруг, — это геометрические фигуры.

— И с какой фигуры начался этот мир?

— Сначала — круг, потом появляется точка внутри круга, далее точка переходит в линию, образуя диаметр круга. Затем появляется крест в круге, образованный двумя линиями. И так далее: треугольник, куб, пентаграмма… Так описывается процесс творения Вселенной на языке геометрии.