обстановку вокруг полка и батареи, задачи подразделений, рассказал немного о личном составе. Что они из себя представляют, проанализировал ошибки, которые совершили уже новые командиры взводов, естественно, более подробно рассказал об их обязанностях и моих требованиях к ним. Через полчаса такого общения перед блок-постом опять замаячил Рамзан, вместе с ним к столу подошёл четырнадцатилетний мальчишка, который нёс объёмную картонную коробку.

- Что случилось, Рамзан? Мы вроде бы с тобой обсудили все вопросы?

- Борис Геннадьевич, я частенько наблюдаю, как у вас проходит застолье и как вы угощаете гостей из побитых и помятых кружек. Поэтому примите от деревни подарок. По знаку главы администрации мальчишка поставил коробку на скамейку и стал её распаковывать. Он доставал из ящика завёрнутые в бумагу предметы, разворачивал и ставил перед нами на стол хрустальную посуду, причём, это был набор на десять человек. Тонкостенные, высокие бокалы, рюмки, хрустальные фужеры, салатницы, стаканы и всё это красивым узором богато облито толстым слоем позолоты и теперь вся эта красота стояла на столе, стреляя в разные стороны острыми, тонкими, разноцветными лучиками. Я брал каждый предмет набора и с восхищением разглядывал каждую деталь, то отдаляя от себя, то приближая к себе любуясь игрой разноцветных искорок на хрустальных гранях. Закончив рассматривать, завернул рюмку в бумагу и отдал её старейшине.

- Рамзан, спасибо, но этот подарок принять не могу.

У главы администрации полезли брови вверх от удивления: - Почему, Борис Геннадьевич?

- Это очень богатый подарок, тем более, что мы его быстро разгрохаем. Не могу, Рамзан, пойми меня правильно.

- Борис Геннадьевич, разобьёте – ещё один принесём, но мне тоже неудобно, когда я вижу как вы, наш комендант, своих гостей угощаете из ржавых солдатских кружек. Жители деревни от чистого сердца вам дарят, а вы отказываетесь, - чеченец замолчал и остановил мальчишку, который уже стал заворачивать в бумагу посуду.

- Лукавишь, Рамзан, наверняка сервиз этот из твоего дома, а не подарок деревни. А мне, честно говорю, жалко этот хрусталь – ведь разобьём. Лучше ты его забери обратно.

Рамзан обиделся: - Борис Геннадьевич, назад его не понесу: не берёте – значит, я его сейчас тут же сам и разобью, но не понесу. – Он схватил небольшую салатницу и запустил её на дорогу. Красиво сверкая в лучах солнца, она пролетела по воздуху и разбилась об асфальт, раскинув в стороны фейерверк играющих, разноцветных брызг. Рамзан схватил следующий предмет, но я его cпешно остановил: - Всё, всё хорош…. Раз такое дело пошло, чёрт с ним, с сервизом – оставляй.

Конечно, первый же бокал мы разбили сразу же, как ушёл глава администрации. Разбил его новый старшина: - Всё старшина, теперь будешь пить только из кружки.

Мы выпили ещё немного и я отправил всех передавать должности заменщикам. Игорь взял свою тетрадь, где у него было записано всё, что касалось техники и вооружения, акты передачи и начал лазить с новым техником по машинам, проверяя наличие имущества. Пономарёв минут десять показывал акты списания батарейного имущества, а когда новый старшина с изумлением констатировал, что документально в батареи имущества нет, а Пономарёв подвёл его к двум УРАЛам и, театрально откинув полога брезентов, изумил его ещё больше - кузова под завязку были набиты имуществом, которое прапорщик скрупулёзно подбирал и собирал на старых позициях брошенное пехотой. Вообще, справедливости ради нужно отметить, что Пономарёв здорово вырос в своей должности и последние два месяца у меня практически не было к нему каких-либо серьёзных замечаний.

Новый старшина в растерянности подошёл ко мне и начал что-то мямлить, но я его прервал: - Иван Фёдорович, акты списания имущества есть? Есть. Всё что списано в наличии? В наличии. Солдаты спят в палатках, голые не ходят, маскировочные сети, которые тоже списаны, стоят и лежат на своих местах, цистерны под воду на месте. Да ещё имущества в кузовах машин на пару батарей, так что смело подписывай акты приёма должности.

Новый старшина всё равно нерешительно мялся и не решался поставить свою подпись на актах, но услышав последний мой аргумент, что я, командир батареи, не уезжаю завтра, а остаюсь с ним служить дальше – решился подписать передаточные документы.

Через десять минут я уехал с Карпуком и новым техником во второй и третий взвода, для проверки техники. Пока техники лазили по машинам, я с Коровиным через кусты выбрались на замаскированную позицию наблюдателей. Видать, мы всё-таки выдали чем-то своё прибытие,

только присели к солдатам, как по кустам веером прошли пули, резкими щелчками о ветки наполнив пространство вокруг нас. Стреляли с нескольких малокалиберных винтовок и засечь позиции стрелков было невозможно. Пригнувшись ещё ниже, мы затаились на несколько минут и переждали ещё один шквал пуль, но уже в нескольких метрах справа.

- Вот так собаки и стреляют временами, а откуда стреляют засечь не можем, - шёпотом доложили наблюдатели, - мы уже верёвки протянули и время от времени шевелим кусты в стороне, провоцируем на стрельбу – всё равно засечь не можем, слишком тихий выстрел. Но их разговоры слышим постоянно, жалко по чеченски разговаривают – ничего не понять.

Остаток дня и вечера я, Алексей Иванович и Игорь просидели за столом – мы прощались. Водку даже и не трогали, полтора часа пили чай, а потом перешли в специально оборудованное нами место: типа курилки, но там мы сидели только тогда, когда ели реквизированные фисташки. Из трёх машин, которые мы вывезли, себе оставили половину машины и теперь все, как только выпадала свободная минута ели фисташки. Такая прилипчивая зараза, что остановиться было трудно: мы их назвали – чеченские семечки. Причём, офицеры и прапорщики ели только в одном месте: мы проводили эксперимент – какой слой шелухи получиться когда мы съедим все фисташки. Вот тут мы и сидели, щёлкая фисташки, разговаривали, старательно избегая темы завтрашнего отъезда.

Ночь прошла спокойно: Игорь и Алексей Иванович отнесли своё последнее дежурство со своими заменщиками, всю ночь вдалбливая им, как надо себя поставить в коллективе батареи. Утром, когда мы привели себя в порядок и со второго блок-поста приехали Коровин и Мишкин, я усадил всех за