Кряхтя, словно столетний дед, Т'мор переполз к следующему телу и повторил операцию с очередной пулей. Обработав, таким образом, всю боевую звезду, Т'мор устало выдохнул и, отодвинувшись к стене, привалился к ней спиной. После выматывающего противостояния с Брозом, голова раскалывалась просто неимоверно и, что гораздо более странно, общее состояние было такое, словно парня пропустили через шредер. Болело все тело. Каждая косточка, каждый хрящ и каждая мышца. А ведь впереди еще встреча с рисами, которые должны заявиться сюда к закату… Т'мор очень аккуратно приподнял голову и, взглянув в окно, убедился, что этого светлого момента осталось немногим более семи часов. На этой оптимистичной мысли, парень уронил голову на грудь и уснул, доверяя волнующемуся Угольку забот о своем бренном теле.

В себя, Т'мор пришел, когда затянутое облаками небо за окном, уже окрасилось в алый предзакатный цвет. Очевидно, Уголек действительно взял на себя заботу о хозяине, поскольку Т'мор очнулся в кровати, в той самой спальне, где произошла его встреча с Брозом. Правда, сейчас, в качестве напоминания о смерти лича остались лишь грязные разводы от странной изморози, на стенах и потолке, пара черных луж на полу, да заляпанное черными же пятнами, одеяло, на котором и развалилась тушка Т'мора. А рядом, обвившись кольцами вокруг одного из столбиков кровати, которые должны были бы поддерживать отсутствующий сейчас балдахин, настороженно сверкал глазами Уголек. Увидев, что хозяин проснулся, змей издал что-то среднее между шипением и рыком, и молнией метнулся к Т'мору, чуть не задушив его в объятиях.

— Ну, ну! Успокойся, черный! — Рассмеялся Т'мор, и тут же охнул, ощущая, как наваливается слабость, сковывая тело. В тот же миг, Уголек ослабил хватку и растворился в татуировке, при этом настойчиво советуя Т'мору обратиться в дракона.

Летающая ипостась, полыхнув на всю комнату темным пламенем, и стянув в себя остатки Тьмы, до сих пор витающей в затененных углах, легко приняла парня, одновременно погасив боль и слабость в теле. Правильно, призрачное тело ведь не может болеть, верно? Ради эксперимента, Т'мор снова обернулся человеком и удовлетворенно хмыкнул. Подпитка остаточными эманациями Хаоса, явно пошла ему на пользу, сведя на нет последствия боя с Брозом.

— Удивительно… Интересно, а если бы меня ранили? — Пробормотал Т'мор, но тут же удрученно вздохнул, получив исчерпывающий ответ от Уголька. — М-да. А жаль… Жаль. Ну да ладно, пора бы заняться нашими хоргами… В конце концов, смерть лича не последний акт в нашей маленькой пьесе!

Напоминание о смерти врага, вызвало у Т'мора слабую, на довольную улыбку на губах, правда, тут же погасшую, поскольку вместе с этим воспоминанием об уничтожении Броза, без всякой для него возможности когда-нибудь переродиться, пришли и мыслеобразы о пока еще живых врагах, часть которых, сейчас, наверняка движется к охотничьему домику. Причем, до их приезда осталось меньше часа, если, конечно, они действительно приедут к закату, как и доложил вчера вечером личу, некий Ниррт.

Выйдя в коридор и найдя взглядом распластавшиеся тела белогривых там, где он их и оставил, парень смерил их холодным, отстраненным взглядом, удовлетворенно покивал и, снова присев на корточки перед первой жертвой-испытателем совместимости опьянения Тьмой и егерской сонной эмульсии, положил ладонь на лоб хоргу, кстати, оказавшемуся, при ближайшем рассмотрении, тем самым Нирртом. Сосредоточившись, Т'мор предельно осторожно скользнул в расслабленное, абсолютно лишенное какой-либо защиты сознание белогривого и, довольно быстро сориентировавшись, принялся выставлять в мыслях хорга ограничительные метки и маркеры отвлечения внимания, щедро сдабривая эту мешанину установок запретами на определенные действия. Спустя полчаса, кропотливая работа была закончена, и Т'мор буквально вывалился из сознания своего «пациента». Все. Теперь, по идее, Ниррт должен будет себя вести так, словно ничего странного на заимке не происходит. В теории… Все-таки, прежде, Т'мору еще не доводилось проводить такие обширные манипуляции с сознанием разумных… если не считать, конечно, давних опытов над Водяным-риссом, и совсем недавнего боя с Брозом. Нет, даже если что-то пойдет не так, Т'мор был уверен, что хорг не сможет ничего сделать. Уж очень четкий запрет был установлен ему на враждебные действия по отношению к человеку. Вот только не хотелось бы, чтобы, впустив в дом гостей, белогривый свалился замертво… И не потому, что Т'мору его жалко, а потому, что своей смертью, хорг мог раньше времени дать понять риссам, что дела, нынче, идут по совсем иному сценарию, нежели они рассчитывали.

Попытавшись проникнуть в разум следующего хорга, Т'мор зашипел от боли пронзившей виски и, запалено дыша, отошел в сторону. Кажется, на сегодня, лимит его возможностей в области школы Разума, исчерпан…

Дождавшись, пока боль немного утихнет, и чуть отойдя от этого, весьма неприятного переживания, Т'мор, ни секунды не сомневаясь в своем решении, обнажил мечи, и по очереди вонзил их в основание затылка, сначала своему несостоявшемуся «пациенту», а затем так же поступил и с тремя его собратьями. Угрызений совести парень не испытывал. В конце концов, он не заставлял этих белогривых участвовать в аферах старого интригана Бррита, а оставлять за спиной готовых мстителей, ему совсем не улыбалось. Что же до Ниррта, то, если безумная затея Т'мора пройдет как задумано, то он ненадолго переживет своих родственников по клану. Равно, как и риссы… По губам Т'мора скользнула злая ухмылка, и исчезла.

Парень затащил тела в многострадальную спальню, выпустил на мгновение из ладони широкую ленту Тьмы, во мгновение ока слизнувшую кровавые разводы на полу коридора, и начал приводить Ниррта в чувство. Провозившись минут десять с бесчувственным телом хорга, Т'мор выматерился на головоломном языке росичей, который те, почему-то, называли великим и могучим и, вспомнив о своей походной аптечке, собранной предусмотрительным Байдой, вместе с атакующим набором артефактов, в сердцах, хлопнул себя ладонью по лбу. После чего выдал еще одну тираду, на этот раз от боли, поскольку забыл не только об аптечке, но и о металлических вставках в своих перчатках. Процедив напоследок что-то умеренно нецензурное из запасов шаэрре, парень мгновенно распотрошил одну из кобур, выудил из нее небольшой баллончик, и прыснул из него, в лицо Ниррту. Через мгновение веки хорга дернулись, и он открыл глаза. Вперив ошеломленный взгляд в Т'мора, Ниррт вздрогнул.

— Да. — Кивнул Т'мор. — Ты снова на этом свете. В отличие от главы клана. Хотя, скажу честно, до того света, он так и не добрался. Рассыпался по дороге. А сейчас, слушай меня внимательно…

Хорг услышав голос Т'мора, встрепенулся и потянулся было за тяжелой шпагой болтавшейся у него на перевязи, но тут его скрутило. Да так, что пена изо рта пошла.

— Ну как? Дошло, или еще попробуешь? — Осведомился парень, наблюдая за затихающими судорогами хорга.

— Д-дошло. Маг Разума, да? — Прохрипел хорг, на лице которого, не осталось ни единого напоминания о фирменной невозмутимости этой расы. Сейчас его физиономию только что не кривило от вида человека.