– Чтобы передать послание моим солдатам, хватит и одного человека, – сказала она. – Я отправлю своего раба Ахмоса. Мои войска придут и сравняют наши силы. Ты сможешь снять осаду.

– Этого недостаточно, – возразил Юлий. – Если хочешь – посылай его, однако я не могу сидеть здесь, не зная, добрался он или погиб. У нас припасов всего на несколько дней.

Юлий расхаживал по краю крыши и смотрел вниз, на небольшие здания, окружающие дворец. Дойдя до поворота, ему пришлось шагнуть на наклонный участок, и он порадовался, что черепица сухая и прочная. За дворцом тянулись невысокие строения, где, видимо, жили слуги и рабы. Юлий улыбнулся.

– Видишь? – спросил он.

Клеопатра взглянула туда, куда он указал. Внизу наклонная линия черепицы, казалось, подходила ближе к главной стене. Юлий опустился на колени, затем лег на живот. Рядом, достаточно близко, чтобы допрыгнуть или переправиться по веревке, была другая крыша. Дальше тянулся целый ряд разнообразных построек, уходящий далеко от дворца.

– Здесь, – сказал Юлий. – Мои люди попробуют спуститься на эту крышу и переберутся дальше прямо над головами солдат Птолемея. А те и не догадаются. Есть там окно на такой же высоте?

Клеопатра легла ничком на край крыши и вытянула шею, глядя вниз. Она утвердительно кивнула, и оба одновременно ощутили близость тел. Юлий знал, что солдаты все видят, но продолжал зачарованно смотреть на царицу. Потом потряс головой:

– Мне нужно спуститься и найти помещение, которое выходит сюда окнами.

– Исида благоволит к тебе, Юлий, это она помогла найти выход.

Юлий сдвинул брови:

– Я и сам способен додуматься.

В ответ Клеопатра рассмеялась и с юной легкостью вскочила на ноги. По сравнению с ней Юлий чувствовал себя стариком. Когда царица поцеловала его, он ощутил на губах привкус пыли.

Цирон и Домиций осторожно высунули головы из заднего окна, посмотрели вниз и сразу отпрянули назад. Египтяне – превосходные лучники, и, хоть они и далеко, рисковать лишний раз не хотелось.

– Вниз около двадцати футов, а поперек около шести, – прикинул Домиций. – Мы справимся, только бы неприятель нас не заметил. А что потом? Мы ведь не узнаем, как далеко ведут эти крыши, пока не доберемся до конца. Может, уйдем совсем недалеко.

– Другого способа все равно нет, – возразил Юлий. Грохот бревна, которым ломали главные двери, не прекращался. – Они привезут катапульты, и нам конец – если припасы и вода не кончатся раньше. А так хоть отвлечем часть противника от осады.

– Позволь пойти мне, господин, – сказал Домиций. – Возьму когорту самых молодых и попробую захватить корабли.

Юлий повернулся к нему:

– Цирон, иди с ними. Пусть твои люди к закату будут готовы.

Брут, подошедший узнать, чем занят его начальник, занервничал.

– Я бы тоже хотел пойти, – попросил он.

Юлий нахмурился:

– Твоя рука едва зажила. Как ты спустишься по веревке с такой высоты?

Не получив прямого отказа, Брут испытал некоторое облегчение.

– Когда первые закрепят веревку, остальным можно просто скользить вниз. Это я смогу.

Брут поднял руку и сжал и разжал кулак.

Юлий покачал головой:

– Не сейчас, Брут. Одним богам известно, насколько трудным окажется спуск. А если твоя рука откажет и ты упадешь, наш замысел мигом раскроют.

Брут сделал глубокий вдох.

– Как прикажешь, господин, – произнес он, и на его лице отразилось сильнейшее разочарование.

Неожиданно Домиций предложил:

– Можно связать ему руки и пропустить веревку. Тогда, если рука и откажет, он не упадет.

Брут в изумлении повернулся к Домицию, и только тут Юлий понял, как сильно старый друг рвется в бой.

– Когда вы потопите корабли, возвращаться, наверное, придется вплавь. Отличная возможность утонуть – ты не находишь?

Брут кивнул, и у него в глазах появился знакомый воинственный блеск.

– Разреши мне идти. Прошу тебя.

– Так и быть. Если рука не выдержит – оставайся на крыше до тех пор, пока все не кончится.

– Слушаюсь, господин! – сказал Брут, и лицо его сразу посуровело.

Дождавшись, когда Юлий отвернется, он хлопнул Домиция по плечу, и тот ответил ему кивком.

Внизу не прекращались гулкие удары.

Солнце село, но вокруг дворца было светло – кругом горели костры. На крышу и в верхние окна время от времени летели стрелы. Египтяне либо решили взять римлян измором, либо просто ждали, пока привезут катапульты. Юлий смотрел вниз из окна верхнего этажа, тщательно укрывшись от лучников. Консул страдал, сидя в этой западне, и даже думать не хотел, что единственная его надежда – солдаты, которые сейчас спускаются по веревкам из задних окон.

Рано или поздно Юлию придется послать своих людей против египетской армии. Конечно, для решающего удара он выберет наиболее подходящий момент, хотя при таком громадном перевесе у противника атака в любом случае равносильна самоубийству. Клеопатра рассказала очень много о силах и тактике египтян, но в Десятом и Четвертом катастрофически не хватает людей. Порой Юлий в глубине души жалел, что не оставил Александрию, когда истекло отведенное ему время. Потом злился сам на себя. Не бежать же ему от толпы чужеземных солдат. А если и придется, то он добудет провиант и потребует подкрепления из Испании и Греции. Тогда египтяне поймут, что значит угрожать жизни человека, который правит Римом.

В это время с другой стороны дворца Домиций надежно связал руки Брута куском вощеной ткани – чтобы тот мог соскользнуть по веревке к ожидающим его солдатам. Бесшумно выбраться из дворца с пятью сотнями солдат – задача не из легких; впрочем, пока никто не нарушил тишины, и все шло по плану.

Домиций затянул узел и почувствовал в темноте взгляд Брута.

– Мы ведь были друзьями, – напомнил Брут.

Домиций тихонько фыркнул:

– Может, и будем еще, старина. Все тебя со временем примут, вот только Октавиан…

– Я рад, что ты высказался, – ответил Брут.

Домиций сжал ему плечо:

– Из-за своего норова и дурацкой спеси ты мог нас убить. Иногда мне прямо хотелось воткнуть в тебя нож.

– Если бы я мог изменить прошлое – я бы изменил, – признался Брут.

Домиций кивнул, помогая ему перелезть подоконник.

– Мы вместе стояли на белых утесах Британии, – сказал он. – Ты прикончил того здоровенного синего ублюдка с топором, когда я лежал на спине и готовился умереть. Это чего-то стоит.

Домиций говорил медленно, серьезным тихим голосом.

– После твоей выходки я не назову тебя братом. Но надеюсь, мы сможем как-то ладить и не плевать друг дружке в похлебку.

Брут медленно кивнул, не поднимая глаз.

– Вот и отлично, – заключил Домиций и подтолкнул товарища вперед.

Брут начал скользить вниз, но веревка провисла под его тяжестью, и он остановился. Повиснув над темной пустотой на полпути