Костя послушно стянул с головы панамку, отдал девочке.

– Ты вечером снова придешь? – поглядывая на меня и надувая губки, спросила девочка. – Сказку расскажешь?

– Угу, – кивнул Костя.

Девочка просияла и побежала к молодой женщине, собиравшей в сторонке вещи. Только песок из-под пяток забрызгал…

– Да ты сдурел! – рявкнул я, вскакивая. – Я тебя прямо здесь в прах развею!

Наверное, у меня было очень страшное лицо. Костя торопливо выкрикнул:

– Ты чего? Ты чего, Антон? Это моя племянница двоюродная! Ее мать – моя сестра! Они в Строгино живут, я у них эти дни гощу, чтоб через весь город не мотаться!

Я осекся.

– Что, решил, я из нее кровь сосу? – все еще опасливо глядя на меня, спросил Костя. – Иди проверь! Никаких укусов! Племяшка это моя, понятно? Я за нее сам кого хочешь в землю зарою!

– Тьфу, – сплюнул я. – А что я мог подумать? «Вечером снова придешь», «сказку расскажешь»…

– Типичный Светлый… – уже спокойнее сказал Костя. – Раз я вампир, так сразу – скотина, да?

Наше хрупкое перемирие не то чтобы кончилось, но превратилось в нормальную холодную войну. Костя сидел и злился, а я сидел и ругал себя за слишком поспешные выводы. На детей младше двенадцати лицензии не выдают, а Костя не такой дурак, чтобы охотиться без лицензии.

Но вот… заклинило.

– У тебя же дочка, – вдруг сообразил Костя. – Такая же, да?

– Младше, – ответил я. – И лучше.

– Ясное дело, раз своя, так лучше, – ухмыльнулся Костя. – Ладно, Городецкий. Я все понял. Забыли. И спасибо тебе за наводку.

– Не за что, – сказал я. – Может, те охранники ничего и не видели. Водки выпили или дурь покурили…

– Проверим, – бодро сказал Костя. – Все проверим.

Он потер ладонью макушку и встал.

– Пора? – спросил я.

– Давит, – косясь вверх, ответил Костя. – Я исчезаю.

И впрямь исчез, предварительно отведя всем вокруг глаза. Только мутная тень секунду висела в воздухе.

– Хвастун, – сказал я и перевернулся на живот.

Честно говоря, и мне уже было жарко. Но я принципиально решил не уходить вместе с Темным.

Еще мне надо было кое-что обдумать – перед тем как идти к охране «Ассоли».

Витезслав постарался на славу. При моем появлении начальник охраны расплылся в добродушной улыбке.

– О, какие гости пожаловали! – отодвигая какие-то бумажки, провозгласил он. – Чай, кофе?

– Кофе, – решил я.

– Андрей, принеси-ка нам кофе, – распорядился начальник. – С лимончиком!

И полез в сейф, откуда появилась на свет бутылка хорошего грузинского коньяка.

Охранник, проводивший меня до кабинета, пребывал в легкой растерянности. Но спорить не стал.

– Какие-то вопросы? – шустро нарезая лимон, спросил начальник. – Будете коньячок, Антон? Хороший коньячок, честное слово!

А я ведь даже не знал, как его зовут… Прежний начальник охраны нравился мне больше. Он был искренним в своем отношении ко мне.

Но прежний начальник охраны никогда не дал бы мне той информации, которую я сейчас рассчитывал получить.

– Мне надо посмотреть личные дела всех жильцов, – сказал я. И с улыбкой добавил: – В таком доме наверняка вы всех проверяете. Верно?

– Конечно, – легко согласился начальник. – Деньги – деньгами, но тут люди серьезные жить собираются, бандиты отмороженные не нужны… Вам все личные дела?

– Все, – сказал я. – Всех, кто купил здесь квартиры, безразлично, поселились они уже или еще нет.

– Досье на настоящих владельцев или на тех, на кого оформлены квартиры? – любезно уточнил начальник.

– На настоящих.

Начальник кивнул и снова полез в сейф.

Через десять минут я сидел за его столом и листал аккуратные, не слишком толстые папки. По понятному любопытству начал я с себя самого.

– Я больше не нужен? – спросил начальник.

– Нет, спасибо. – Я прикинул количество папок. – Мне потребуется час.

Начальник, тихонько притворив за собой дверь, ушел.

А я погрузился в чтение.

Антон Городецкий, как выяснилось, был женат на Светлане Городецкой и имел двухлетнюю дочь Надежду Городецкую. У Антона Городецкого был маленький бизнес – фирма по торговле молочными продуктами питания. Молоко, кефир, творожки и йогурты…

Фирму эту я знал. Обычная дочерняя фирма Ночного Дозора, зарабатывающая нам деньги. Таких штук двадцать по Москве, и работают в них самые обычные люди, не подозревающие, кому реально уходят прибыли.

В общем – все скромно, просто и мило. На лугу, на лугу, на лугу пасется кто? Правильно, Иные. Не водкой же мне торговать…

Я отложил свое досье и принялся за других жильцов.

Разумеется, тут не было, да и не могло быть всей информации о людях. Все-таки служба безопасности пусть даже самого роскошного жилого комплекса – это не КГБ.

Но мне и нужно-то было всего ничего. Информация о родных. В первую очередь – о родителях.

Я сразу же убирал в сторону тех, чьи родители были живы и здоровы. В другую стопку откладывал досье на людей, чьи родители умерли.

Больше всего меня интересовали бывшие детдомовцы – таковых оказалось двое – и те, у кого в графе «отец» или «мать» стоял прочерк.

Таких было восемь человек.

Эти дела я разложил перед собой и стал изучать внимательнее.

Сразу же отсеялся один детдомовец, судя по досье – близкий к криминальным кругам. Последний год он находился за пределами России и возвращаться, несмотря на просьбы правоохранительных структур, не собирался.

Потом отсеялись двое из неполных семей.

Один оказался слабым Темным магом, знакомым мне по какому-то пустячному делу. Его наверняка сейчас шерстят Темные. Раз ничего не выяснили – значит, мужик ни при чем.

Второй был довольно известным эстрадным исполнителем, про которого я, тоже совершенно случайно, знал, что он уже три месяца совершает зарубежное турне – США, Германия, Израиль. Наверное, зарабатывает на ремонт.

Осталось семеро. Хорошее число. На нем можно было пока и сосредоточиться.

Я открыл папки и стал читать внимательнее. Две женщины, пятеро мужчин… Кто из них может быть мне интересен?

«Хлопов Роман Львович, 42 года, бизнесмен…» Лицо не вызывает никаких ассоциаций. Может быть, он? Может быть…

«Комаренко Андрей Иванович, 31 год, бизнесмен…» О, какое волевое лицо! И в достаточно юном возрасте… Он? Возможно… Нет, невозможно! Я отложил дело бизнесмена Комаренко. Человек, который в тридцать лет жертвует такие серьезные деньги на строительство храмов и вообще отличается «повышенной религиозностью», в Иного обращаться не захочет.