– Откровенно говоря, я даже рад, что наши «заклятые друзья» подтолкнули турок с персами к военным действиям, – незадолго до отъезда Рюгена сказал тому Павел.

– А я как рад… – с иронией протянул собеседник.

– Не ершись. Сам же знаешь – тебе опасны только флот и десантные операции англичан. Баварцы по большей части надеются только на франков.

– Тоже верно…

– Вот… А если в очередной раз я разобью мусульман, то у них руки опустятся, сам знаешь их фатализм. Они сейчас-то не слишком рвутся сражаться, это пока муллы накрутили на английское золото… Но это ненадолго! Знаешь… – Павел чуточку замялся. – Не хочу загадывать, но если всё пройдёт как задумано, турок с Кавказа выбью окончательно. А что это значит, ты и сам понимаешь.

Пришёл черёд задуматься Грифичу.

– Ладно, – нехотя сказал он, – но если что, могу я рассчитывать на твои войска?

– Тридцать тысяч могу гарантировать, – твёрдо сказал русский самодержец, – но Суворова не дам!

– Каховского?

– Да он же не столько полководец, сколько администратор! – удивился Павел.

– Тем лучше.

– Ладно. Обещать не буду, мало ли что, но помнить буду.

С хорватской помощью пока выходило не очень, Австрия не желала пропускать войска. Между прочим, это уже нарушение имперских законов… Но тут Ярослав… Именно Ярослав, а не Раковский, сумел договориться сперва с сидевшими на троне Словении Турьяшскими-Ауэрспергами, а затем и с королём Словакии.

С благословения Игоря, был заключён союз с этими государствами, и через Австрию направилось пятьдесят тысяч солдат в объединённом войске под формальным командованием Ярослава Померанского. Фердинанд Австрийский сделал попытку остановить войска под угрозой объявления войны, но тем самым только ухудшил своё положение.

Сражение под Винер-Нойштадтом расставило точки над ё, и австрийские войска были разгромлены.

* * *

Расположение венедских войск было, в общем-то, «классическим»: пехота в центре, по бокам артиллерия и на флангах кавалерия.

– Мудрить не будем, – озвучил на военном совете Ярослав, – незачем. Кавалерия у австрийцев такова, что её можно не принимать в расчёт. Артиллерия неплоха, но у нас куда лучше, да и просто-напросто больше.

– Не успел Фердинанд восстановить её в полном объёме, – пояснил Раковский.

– Пехота… – продолжил Ярослав, кивнул благодарно Августу, – у австрияков скверная, новобранцев очень много, да и ветераны…. Битые у них ветераны, не привыкли побеждать.

Переждав смешки присутствующих, хорватский король предложил вносить уточнения и правки. Но в целом план был принят единогласно, единственное – офицеры немного «перетасовали» некоторые полки, выпячивая на передний план хорватские, а не венедские.

– Нужно привыкать самим побеждать, – пояснил свою просьбу полковник Зринский, с чем присутствующие офицеры согласились. Были некоторые поправки и в устройстве полевых укреплений.

– Правильно его величество сказал, – взял слово генерал Пеячевич, – хитроумные планы хороши к месту: когда противник силён, да в своих войсках уверенность полная. А у нас и противник слаб, да и хорватские части пока, чего уж себе врать, не обкатаны полностью. Я только сейчас понял, почему король, – генерал повернул голову к Ярославу, слегка поклонившись, – бил венгров и отходил. Не только чтобы кровь славянскую сберечь да мадьяр побольше выбить, но и чтобы дать нашим воинам опыт в войне маневренной.

– Разведка имеет что сказать? – спросил Раковский у квартирмейстера.

– Так точно, имеет. Нет у них настроения сражаться. Старшие офицеры и знать, что в лагере присутствуют, храбрятся, но больше надеются затянуть военные действия да дождаться какой-то помощи от Англии. Рядовой же состав воевать не настроен.

Сражение началось ранним утром. Славянские полки начали маршировать, на ходу выстраиваясь в батальонные коробки и совершая сложнейшие перестроения. Грохот барабанов, пронзительные трели флейт, гудение труб… А потом заговорили пушки.

Мощные, дальнобойные, с выученной обслугой и прекрасными офицерами, орудия начали собирать свою кровавую дань.

Австрийцы попытались было продемонстрировать контрбатарейную борьбу, но не вышло, разница в качестве и количестве была очень велика. Всего несколько залпов, и австрийская артиллерия перестала существовать. А потом начали разбегаться австрийские солдаты…

– И всё?! – вырвалось у Ярослава, наблюдавшего за боем в подзорную трубу. – Всё?!

* * *

Разгром был не столько благодаря полководческим талантам или качеству войск, сколько категорическому нежеланию австрийцев сражаться.

Нахватав пленных, которые вели себя смирно, объединённым славянским армиям пришлось остаться в завоёванной стране. Поражение стало своеобразным «финальным аккордом», и австрийцы начали «шалить».

Не уходить в Сопротивление, как можно было бы подумать, а скорее… чудить, что ли… Моральное состояние у них было, как перед концом света – нравственные устои рухнули. Как по волшебству, появились банды и бандочки из вчерашних крестьян и горожан – причём нередко благополучных! Случаи же насилия в городах превышали все мыслимые пределы.

Чтобы не допустить разрастания хаоса, войскам пришлось взять на себя полицейские функции, а Ярослав вынужден был остаться, взвалив на себя бремя правителя Австрии.

Раковский же с венедскими полками, ранее квартировавшими в Хорватии, отправился на соединение с Вюртембергским, где должен был временно принять командование объединённой армией.

Юный хорватский король так расстроился, что отцу пришлось утешать его в письме…

«…Понимаю, что ты расстроен. Думаешь, что непосредственно на войне с Баварией и Францией помощи от тебя было бы больше. Зря!

В коротком сражении, где число убитых исчисляется десятками, вы с Августом Раковским полностью разгромили весьма внушительную австрийскую армию, которая не уступала вам ни числом, ни боевыми умениями своих солдат. Раковский, конечно, полководец не из последних, но по донесениям разведки, австрийцы начали разбегаться как раз потому, что испугались тебя – принца Померанского дома, который в столь юном возрасте показал себя хорошим воином и королём.

Теперь ты наводишь в стране, упавшей тебе в руки, порядок, и успешно! Скорее всего, в этой войне много воевать тебе не придётся. Грустно и хочется боевых подвигов?

Не жалей ни о чём! Ты смог склонить к союзу сразу две страны, с которыми у нас были достаточно посредственные отношения. Завоевал Австрию почти без потерь с нашей стороны, а теперь удерживаешь её от выступления на стороне противника. Да это и есть подвиг!

За несколько недель ты сделал больше, чем многие именитые полководцы и дипломаты делают за всю жизнь. А если переживаешь, что тебе нужна собственная слава, а не отражённая слава отца и братьев – успокойся. С момента завоевания Австрии ты вошёл в историю».

Фердинанд